Эта иллюзия определенно была ниспослана откуда-то свыше, дабы окончательно уверить чародеев в том, что даже в весьма стеснительных и сложных обстоятельствах они не пропадут. Нет, не то чтобы это было какой-то новостью, и вообще на что рассчитывала злобная племянница? Шеала с трудом припоминала сказки, которые она когда-то там полтора с лишним века назад слышала от нянюшки, но по-всякому выходило, что к юным родственницам должны прилетать добрые феи. Но – какая племянница, такие и феи, и прилетает от них тоже соответственно.
В этой иллюзии уже было выпито чудовищное количество чая, пусть даже иллюзорного, Шеала даже начала немного тосковать по горячему вину в исполнении тетушки Марты. Нет, тут было, конечно, весело, и роскошная в своей банальности атрибутика смерти, неизменно и обширно присутствующая в, казалось бы, детской истории, только добавляла пикантности, но…
– Я думаю, там будет королева Дикого Гона. – серьезно предположила Шеала, осторожно берясь за горячую кружку. Иллюзия или нет, а пальцы почти обжигало. – Вместе со всем своим войском. А мы… мы же не Гершка, поэтому сияющих нефилимов Великого Солнца за нашими спинами не будет. Придется по старинке, вдвоем. Хотя я бы не отказалась ради разнообразия ещё и покомандовать армией, такой шанс выпадает раз в столетие.
Присутствие третьего лица её уже почти не раздражало. Истредд, как оказалось, очень хорошо умел договариваться с навязчивыми родственниками.
– А вообще мне кажется, что со временем чары начали… как сказать, портиться. И иллюзия, вполне вероятно, достраивается в том числе за счет нашего мышления. Это было объяснило и все срамные болячки, и всё то количество неприятных вещей, которые на нас свалились. Одного понять не могу, откуда взялась эта идея с каннибализмом, я ничего такого не думала. И, пожалуй, тут не стоит ровным счетом ничего есть.
Хоть и иллюзия, а все равно достаточно неприятно.
Отставив чай, чародейка снова прошлась по горнице, разыскивая что-либо, подходящее для её намерений. Вообще, в тепле бы задержаться подольше, но реалистичный до дрожи засушенный младенец под потолком как-то сбивал с мысли. Она уже давно хотела провести определенный опыт с… хотя ладно. Впрочем, задерживаться действительно не хотелось. В том числе из-за самой хозяйки, чье присутствие, пусть и даже весьма пассивное, все-таки слегка нервировало. Может быть потому, что навевало неприятные мысли о прошлом.
– …так. Диктуй мне послание своей подруге, или кто она тебе там. Нет, если будешь продолжать так сквернословить, тетушка Ши тебе засунет эту вилку тебе в горло, прямо по вторую фалангу. Вот, уже лучше.
Послание, вопреки всем каноничным текстам, было запечатлено не на рыбе, а прямиком на обложке какого-то гримуара, открывать который Шеала не испытывала никакого желания. Обложка была странной фактуры, и, кажется, это все-таки была человеческая кожа довольно тонкой выделки, но ничего, более пригодного для письма, в доме больше не нашлось.
Каким бы не предполагался промежуточный финал детской сказки в этом месте, дом шаманки полностью противоречил самой идее чего-либо разумного, доброго и светлого, и чародейка взяла на себя ответственность за решение этого досадного противоречия.
– Подожди меня снаружи, пожалуйста.
Не будь это иллюзией, Шеала бы, скорее всего, попросту оставила бы шаманку как есть, для верности перевязав путы так, чтобы та могла высвободиться только поступив как дикий зверь, попавший в капкан. Она вообще была очень нехорошим, если так посудить, человеком, и методично несла свое понятие справедливости в мир, но поскольку это все-таки иллюзия и терапевтический эффект вряд ли будет достигнут… то сухая рыба, копченое мясо и самогон составляли просто прекрасный комплект для того, чтобы весело и быстро сгореть.
Нет, нефилимы с таким анамнезом к ним явно не придут.

Ну да, глупо было ожидать того, что происходящее будет их радовать пасторальностью пейзажей или лубочностью обстановки. Порция сказочности закончилась вместе с королевским бархатом и фиалками, хотя, будем честны, у чародеев очень скверно получалось дописывать детские истории. Дальнейшее же…
Это было чудовищно пугающе. Шеала моргнула раз, другой. Никакие стрыги, сонм призраков и кавалькада мертвецов, никакое мертвенное запустение не смогло испортить ей радужного предвкушения боя, а тут на тебе.
Чувствуя зарождающийся в душе раздрай, чародейка, не отпустив руки Истредда, осторожно ступила на испещренную трещинами поверхность ледяного озера Снежной Королевы. Как Королева его называла, зеркало разума? Смешно, очень смешно и очень в точку, потому что иллюзия, рассыпаясь, достраивала себя отражениями их с Истреддом мыслей. Даже самых глупых и случайных. Ну, всё к тому шло.
Мальчик Кайшек очень внимательно следил за ними слегка растерянным взглядом, позабыв про свой спор с королевой зимы. Шеала даже могла различить свое отражение в этой мягкой ртути.
– Дай-ка посмотреть твои глаза. Сказка говорит, что…
Отрок помотал головой, склонил её набок, к плечу – в отчего-то знакомом жесте. Вокруг его ладоней, подчиняясь сверкающим, почти осязаемыми потокам Силы, всё еще плясали ледышки.
– Ты же не думаешь, что я могу оставить инородный предмет у себя в роговице? – с ехидцей спросил он.
Шеала слабо улыбнулась.
– И вправду. Тогда дело за малым. Она очень тебе нужна, мальчик мой? Если нет, то помоги мне немного.
– Держу. – с готовностью отозвался он.
И это тоже было чудовищно пугающе.
Тогда чародейка вздохнула и вытащила разбойничий стилет из волос. Глупо и безрассудно было идти на саму королеву мёртвой зимы, упрямо не желающую выполнять свои же обещания, с обыкновенным оружием, но теперь у них в качестве помощника было само воплощение магии. Притом наверняка обладающее вдвойне скверным характером, вдвойне изощренным разумом и приличной толикой зловредной методичности.
И это отчего-то было почти что больно. Хоть и – чародейка очень старалась про это не забывать – иллюзия.
Наверное, после того, как все закончилось, нужно было совершить что-то, приличествующее своему статусу, предупредить, что не стоит целовать оленей в губы и не нужно пить оленье молоко прямо из вымени, что Гершка не придет, но это, в сущности, не так уж важно, потому что вряд ли умные девочки выбрасываются из окна, когда есть возможность отомстить всему миру за свои обиды, и…
Но Кайшек был, по глазам видно, очень умным мальчиком. И всё это знал и так. И, кажется, он даже понимал, что это всего лишь иллюзия. Потому что вцепившиеся в плечо пальцы безмолвно говорили о том, что он знает, что никогда они, скорее всего, больше не увидятся. Имя этому «никогда» было – вечность.
И пальцы эти отчаянно просили, чтобы повисшее в воздухе «нам пора, мой мальчик» было произнесено немного позже. Всего лишь чуточку позже.
Мальчик Кайшек уходил, над его головой расходились тучи, и лучи великого солнца озаряли его чуть растрепанные волосы. Чародеи, стоявшие на ступенях ледяного дворца, смотрели ему вслед.
– Видят боги, я никогда этого не хотела. – глухо произнесла Шеала, отвернувшись и спрятав лицо в волосах. – Пойдем… домой. С меня хватит.
Это вправду вышла иллюзия для взрослых. Для очень, очень слишком взрослых.