- Ясно, - коротко отозвалась чародейка, - что ж, некоторым весьма на пользу быть отыметыми самим. След моего портала поднять очень сложно, но всё же пойдем.

По пути они разговаривали мало – у чародейки на это не было сил.
Нога давала о себе знать, и в какой-то момент Шеала даже обреченно подумала, что они не дойдут – замерзнут насмерть; потом снежный вихрь чуть утих, превратившись в обычный снегопад, и из-за мутной пелены издали показались высокие серые башни врезанного в скалу полуразрушенного замка, и это зрелище неожиданно придало сил. Не потому, что чародейка воодушевлялась видением родных пенатов, просто отчетливо не хотела подыхать тут, и проводить посмертие в кругу любимых родственников.
Так, каким-то чудом и с помощью чёртовой матери и прочих легендарных существ, которые обитателям севера было свойственно призывать себе на помощь в периоды сложностей и невзгод, они спустя час с чем-то выбрались к деревне, и омертвевший мир сменился миром холодным, но живым. К тому моменту, обледенели, кажется, они обе, и второе чудо состояло в том, что никто себе ничего не обморозил так, чтобы последствия остались на всю жизнь.
На этом чудеса закончились.
Двух обледеневших и присыпанных снегом баб в деревне были не то чтоб не рады видеть, но позыркивали с подозрением, не произнося ничего вслух, но отчетливо эманируя вопросами о том, как они сюда попали и почему так вышло.
Разгадка открылась чуть позже, после того, как бандитского вида владелец питейного дома распробовал на зуб золото, извлеченное Шеалой, и пообещал не только ночлег, но ещё и охрану. Чародейка не была уверена точно, узнал ли он её – и узнала ли она его, или просто когда-то знала его отца. Счет годам, проведенным вне родины, давно истерся, и точного количества лет она не помнила, потому пребывала в весьма сумрачном настроении, кое-как спускаясь вниз к очагу, в компанию сомнительных пропойц-местных постоянных клиентов в надежде отогреться у огня, от которого она оказалась отрезана.
Костоправа в деревне не было.
Какая-то немытая девка подала им с Цири по миске жидкого лапшичного супа, в котором, к счастью, не оказалось ни малейшего намека на мясо, а прошлогоднюю жесткую фасоль можно было перетерпеть. Чародейка, осторожно сжав на щербатой деревянной ложке никак не желающие согреваться пальцы, не поднимала глаз от стола, вполуха слушая местные сплетни, не изобилующие разнообразием.
Говорили, что зима выдалась слишком уж студеной даже для этих мест, и что весна не наступит вовсе – невольно вспоминая явление неизвестного ей существа, что-то отстраненно свидетельствовавшего о силах природы, Шеала так же невольно радовалась, что до весны далеко.
Еще говорили о том, что перевал, по которому шла единственная дорога к соседнему крупному городу, по каким-то причинам стал опасен. То ли лавина, то ли еще что, с досадой решила про себя чародейка, так и не услышав, почему там нельзя пройти, а вслух негромко произнесла:
- Можно было бы нанять бричку, но, как видишь, мы тут заперты на день или два, может, три – пока я не верну себе свои силы и не смогу зашвырнуть тебя куда-то, где тебя не разыщет даже дьявол. При всем моем уважении к этим твоим гостям, пошли они все… Или всё же вернуть тебя в Новиград, княжна? Твои поиски того стоят?

- О, нет, - Шеала невольно усмехнулась, - не надейся, княжна, наша госпожа Эйльхарт выжила, и сейчас наверняка очень зла. Но рыбка уже выскользнула из её рук – позже она поймет, что в противном случае рыбку бы выдернули… вместе с руками. Я не знаю, кто и что это было, Цирилла. Надеюсь, Йенна тебя хорошо обучила и ты поймешь всё то, о чем я сейчас скажу – мы, чародеи, можем приручать силу, живущую в воде и земле, но раньше она сама рождала из воды и земли нечто вроде этого. Может, это одно из последних последствий Конъюнкции, или воплощенный эгрегор… какой-либо стихии, я не берусь сказать точно. Может, какое-то очень старое чудовище, настолько опытное и могущественное, что его считают богом. Как видишь, не без оснований.
Чародейка покрутила ложку в руках, раздумывая, нужно ли Цири знать о том, что они с Филиппой узнали от почившего кузнеца. Колеблясь, все же решила, что пока следует отложить хотя бы отчасти – с вполне ясными причинами, потому что возвращение княжны туда, откуда с таким трудом удалось сбежать, сводило на нет все приложенные к этому усилия. Своих усилий Шеале было жаль, чаяний Цири относительно своего воскресшего приятеля-ведьмака – почти нет, и потому чародейку вознамерилась ответить на первую часть её фразы достаточно расплывчато, так, чтоб не внушить желания бежать в ночь через половину континента.
Но только открыла рот, как на лавку рядом с ними шлепнулся мужик.
От мужика пахло прогорклым салом и собачатиной – типичные для севера запахи, не исчезающие даже в замках самых богатых фамилий – он, кажется, зарос бородой по самые брови и не снимал свой кожух с прошлой зимы. Шеала внутренне напряглась – собственное бессилие повергало её в беззвучную панику, из ложки подручное оружие было так себе… и неясно, успеет ли она решить ситуацию миром, если княжне захочется обороняться, и нужно ли вообще.
- Я краем уха услышал, значится, - громогласно зашептал мужик, - что милсдарыни - чародейки. Мы страшенно удивились, когда вас, значится, тут увидели, поелику перевал закрыт.
Шеала осторожно кивнула.
Мужик продолжил, наклонившись ниже и обдав их запахом чеснока:
- А всё потому что там чудище завелось! Людей жреть!
Чародейка закатила глаза. На её долгой памяти простой люд обзывал чудовищами и диаволовыми отродьями все, чего боялся, не понимал или не любил – детей с заячьей губой или волчьей пастью, засевших в лесу разбойников, или даже слишком вредную рыжую бабу соседа. Всё, что заставляло её продолжать слушать, не хлопнув ладонью по столешнице и не потребовав мужика немедленно убраться – собственно, удручающий факт того, что перевал им с Цири тоже нужен и интересен.
- Мы можем посмотреть, - зевнула она, - за деньги, конечно. Госпожа волшебница, поторгуешься с милсдарем? Это, как и чудовища, по твоей части.

- Здорово, - одобрительно кивнула Шеала, все это время, пока Цири отсутствовала, царственно игнорировавшая любопытные и настороженные взгляды, ставшие ещё более любопытными и настороженными после того, как ведьмачка ушла договариваться насчет цены и заказа.
В вопросах убийств чудовищ она понимала чуть меньше, чем в вопросах убийств людей, и потому посчитала, что княжна, судя по ее воинственному виду (и воспитанию, которое не удалось перешибить даже Йенне, ещё хорошо памятуя те беседы на собрании Ложи), разберется сама. По сути, оплата за «заказ» была просто-напросто неким фактором, позволявшим смотреть на нанимателей чуть свысока и не дать им забыть о том, с кем они вообще разговаривают.
Сама же суть неприятностей представлялась вещью чуть больше интригующей, чем цена дела – вполуха послушав всё то, о чем переговаривались княжна с мужиком, Шеала так сходу не могла понять, с какого конца за это дело браться, и не то чтоб хотела… но бричка, перевал, неровен ещё час в деревеньку перестанут привозить еду и тут начнется кое-что похуже новиградской резни.
Значит, решено.
- Нет, - строго ответила Шеала, - это плохой план. За заботу, Цирилла, спасибо – теперь, будь добра, доведи меня до постели.
Сапог она сняла чуть раньше, кое-как, с змеиным шипением и ругательствами, собранными со всего континента, и теперь, поморщившись, размотала самодельные онучи, которыми ее снабдил хмурый владелец комнатушки. Нога, как и положено вывихнутой, выглядела отвратно, распухла и покраснела.
- Как-то раз, - негромко поведала чародейка, - мы с моей подругой охотились на чародейку-ренегата, и тогда меня швырнуло на камни как-то так же, обеспечив сотрясение мозга. Это нам не помешало ни поймать её, ни отлично потом провести вечер. Положи руки вот так, и когда я скажу – резко дерни на себя. Возможно, потребуется повторить. Я, конечно, буду сквернословить, но ты уже взрослая девочка и уши можешь не закрывать. Готова? Начали.

Конечно, даже после вправления вывиха ногу лучше было бы двое-трое суток не нагружать, и по заветам Цириллы, которой общество чародейки, Шеала была уверена, было не слишком-то и дорого. Ещё помогли бы компрессы, мази, горячие припарки, а еще лучше – вмешательство целителя. При попытке представить себе лицо Истредда в тот момент, когда она будет объясняться, по какому чёрту не соблюдала необходимый щадящий режим, Шеала вздрогнула, но от своего плана не отступила.
К утру отек немного спал, нога кое-как двигалась – чародейка, конечно, прихрамывала, вцепившись в локоть княжны так, будто та была её богатым женихом, глядела на окружающий мир донельзя хмуро, но оставаться в комнате категорически отказалась. Колдовство медленно, с неохотой и ленью, возвращалось – чувствуя едва-едва ощутимое покалывание в кончиках пальцев, Шеала мрачно разглядывала забинтованного, поверхностно и сбивчиво дышащего пострадавшего, так и не приходившего за все эти дни в сознание. «Лекарем» оказался узкоглазый мужчина в возрасте, судя по характерному запаху – лечивший совершенно все хвори самогоном.
Замотано и зашито, впрочем, было неплохо – аккуратно приподняв один из бинтов, чародейка нахмурилась: выглядело так, будто по груди этому мужику полоснуло серпом. Судя по кровавым следам – серпов было минимум четыре сразу, больно уж однообразно шли порезы.
- Есть предположения, коллега? – с ленцой поддерживая фарс, на который они пошли, Шеала аккуратно подвинула повязку на место.

Шеала, опираясь ладонью о сруб, тоже спустя минуту вышла наружу, задумчиво окинула взглядом окрестности - везде, куда ни глянь, простиралось белое полотно: всё покрывал снег по пояс, снегом же были завалены и лес, простиравшийся до подножья гор, и сами горы, ставшие сейчас серо-белыми.
Остановила взгляд она на княжне – в её волосах тоже проглядывал снег, и на этом бледном полотне глаза смотрелись колкими изумрудами. Ну конечно, едва ли Цирилла была счастлива здесь находиться – будь сама Шеала принцессой, ведьмачкой и носительницей множества титулов, званий и якорей-привязок к сумрачным пророчествам, последнее, чего она бы хотела, так это оказаться запертой в такой заднице мира вместе с женщиной, которая явно собирается использовать.
Чародейка в данный конкретный день действительно планировала воспользоваться силой Дитяти Старшей Крови, но довольно, учитывая все предыдущие планы Ложи, примитивно – всего-то опереться на руку и понадеяться на ловкость и изворотливость, если вдруг что пойдет не так. Сделав два шага вперед, Шеала оперлась о резную подпорку крыльца, прикрыла глаза, засовывая перчатки за пояс, щелкнула суставами пальцев, приготовившись к тому, что сейчас будет плохо.
Было плохо. И в первую попытку, и во вторую, а третья, если бы это увидел кто-либо из её наставниц, навсегда лишила бы госпожу де Танкарвилль возможности получить диплом и подтверждающую право практиковать грамоту - но боль в суставе стала чуть слабее, перейдя из острой фазы в стадию, когда непрерывно, тягостно тянет, но не так сильно, как было раньше.
Ничего. Ничего – нужно протянуть несколько дней - а потом домой, и там уж можно будет подлечиться нормально.
- Даже не думай о том, чтоб идти глядеть на это в одиночку, - спокойно, разгибаясь, произнесла Шеала вслух, - не то чтоб я горю желанием вечно тебя опекать, особенно после того, что произошло… вчера. Просто горы, особенно зимой, такое место, куда без товарища уходят только умирать. Вне зависимости от того, какие у тебя были намерения.
Взглянув ещё раз на туманную, неверную кромку гор – неверное зимнее солнце, одно из самых коротких в этом году, капризно пряталось за пеленой высоких белых туч, а ветер сдувал с вершин мелкое снежное крошево, растягивая его по ветру подобием туманной кисеи – чародейка неслышно вздохнула.
- Пойдем вместе, и возьмем провожатого. Кого-нибудь из бесстрашных сопляков, которым и море по колено, и дух голода не страшен. Слыхала сказки про вендиго, коллега?

Поиск провожатого затянулся. Напуганные недавним событием местные совершенно не горели желанием отмораживать задницы по пояс в снегу, не имея возможности, вдруг что, драпать от неведомой бабайки куда подальше. Хмурое лицо чародейки не сумело переубедить всех в том, что самые страшные бабайки тут – именно они с Цириллой, но к концу практически бесплодного часа один проводник все-таки нашелся. Не слишком сопляк, да и хромал тоже – только на другую ногу, чем Шеала – так что процессия выглядела практически похоронной.
Провожать в дорогу собралась половина села, и большая часть из людей с любопытством поглядывали на девушку, носившую при себе меч. В то время, когда на континенте наемницы и женщины-солдаты встречались все чаще, а нильфгаардская армия и вовсе объявила внутри своих рядов полное гендерное равенство, здесь это по-прежнему было диковинкой.
- …так вот, это не совсем сказки, - безмятежно продолжала Шеала, раздобыв себе в качестве посоха надежную корягу, - мифический людоед, дух голода, символ ненасытного голода и голодной зимы, служит предостережением против любых излишеств человеческого поведения. Война, или же лютые морозы и ситуации вроде нашей, когда поставки еды срываются по независящим от людей причинам, толкают человека на страшные поступки. То и дело возникают вспышки каннибализма. Я однажды тоже ела человечину, правда, не зная того… это занятная история о том, что не всегда те, кто кажутся людьми, ими являются. Представляешь, мы с моими коллегами провели ночь в деревеньке с обманниками, оборотнями, которые заманивали путников иллюзией очага и крова, и потом их ели.
- Нам, значится, еще с час идти, - безразличный к страшным сказкам проводник указал топором в сторону ельника, - за леском аккурат перевал начинается, а дальше не поведу, жить хочу, уж простите. Дотемна должны обернуться.