При участии доброй белки.

Заказ с самого начала отдавал дурниной. Какие-то краснолюды, какой-то эльф – не то еще живой, не то уже лежащий в ближайшем овраге на радость трупоедам. Вдобавок ко всему еще и на барке - рукотворном памятнике человеческой мерзоты и ненависти.
- Тебе-то какая печаль, помер он или нет? – разглядывая одинаковых с виду приземистых бородачей, хмуро спросил Брэен.
- Задолжал я ему, - со тяжелым вздохом ответил краснолюд. – Добрый он. Хоть и эльф.
Еще раз вздохнул, но платить задаток за работу наотрез отказался.
В другой раз Брэен послал бы его нахер и посоветовал поискать доброты и бескорыстия у головорезов, что непуганным зверьем шлялись по фактории. Но хоть он и был ведьмаком, мутантом и выродком, жрать ему хотелось как обыкновенному человеку, а денег осталось хер да маленько. Поэтому Брэен только мрачно зыркнул кошачьими глазами и пошел думать, как ему вытащить с каторжной барки доброго эльфа, которой, по запоздалому признанию краснолюда, оказался еще и скоя’таэлем, и которого, как очень надеялся ведьмак, еще не успели утопить в реке Алебастровых Мостов.
Потому как кроме этого доброго скоя’таэля во Флотзаме работы для него не оказалось. Чудовище, что парализовало торговлю, на днях зарубил белоголовый ведьмак. Брэен аж зубами с досады скрипнул – ну не столкнулся с ним морда к морде и на том спасибо.
А так хотелось проверить, у кого характер посквернее – у местного кейрана или его эльфского тезки.
Пробраться на барку нетрудно. Сложнее найти нужного доброго скоя’таэля и вытащить его. При условии, конечно, что тот еще живой и не помер от чужой доброты. Подходя к барке, Брэен оглянулся на огни городской стены. Гнилой городишко: от коменданта до покачивающихся наглядной картиной местной справедливости трупов на площади.
На лодке его встретили, как и ожидалось, приветливо:
- Куда прешь, стрыжья рожа?
- Белочку ищу. Сюда, говорят, забежала, - Брэен незаметно сложил знак Аксия. Вот шума ему пока не нужно. Не дадут же, паскуды, эльфа найти, а то и добьют в суматохе и лишат ведьмака законной награды.
Ведьмак спустился в трюм и сразу же наткнулся на стражника.
- Где тут эльф, которого Киараном звать? – отчеканил Брэен, прежде чем тот успел открыть рот.
Раз без драки, значит пропустили, а раз пропустили, значит по делу – стражник махнул на решетку за спиной Брэена.
- Там, если не подох.
Эльф еще не подох, но собирался. Ведьмак издалека услышал его тяжелое дыхание. Подошел к решетке, всматриваясь в лицо пленного скоя’таэля.
Изможденная рожа «доброго эльфа» оказалась знакомой - в прошлый раз Брэен тоже видел ее через прутья решетки.
 
Попался он по-глупому, потому что случилось явление крайне редкое – Брэен напился. От души, до неровного шага и качающихся стен. Просадил последние монеты в кабаке и, вроде бы, сумел сохранить условную ясность мысли, всю дорогу карауля, не подкрадется ли сквозь пьяный кумар ебанца, но полностью утратив возможность передвигать ногами. А потом и вовсе заснул.
Проснулся уже в клетке.
Под ухом поскрипывало колесо телеги, а первой продравшейся сквозь заторможенное сознание стала мысль о мечах. Брэен не простил бы себе, если по глупости их проебал. Но нет – Чернушка, черная как безлунная ночь кобыла крайне дурного нрава, плелась вслед за телегой с притороченными к седельным сумкам ведьмачьими клинками. На душе сразу просветлело. Из недолгого, но содержательного разговора с солдатами Брэен узнал, что везут его в славный город Новиград, но не потому что кто-то вновь выкопал пожелтевший от времени гончий лист на гонимого ведьмака, и про Йелло никто не вспомнил. Все дело было в Церкви Вечного огня. По словам стражника выходило, что быть ему, Брэену, сожженным на главной площади Новиграда вместе с чародеями, ворожеями и другими с магией якшающимися, потому как он нелюдь богомерзкий.
Ведьмак послушал, подумал, обернулся на Чернушку и решил, что сойдет он из этого транспорта поближе к Новиграду. Солдаты поминутно вглядывались в непроглядную черноту подступающего к дороге леса. Брэену было весело, солдатам не очень.
- Tри ворона сидели в ряд, и черен был у них наряд.
Спросил один неторопливо: где нынче будет нам пожива? - под скрип телеги ведьмак тихо напевал незатейливую песенку и нервировал солдат еще больше.
Сначала из лесу посыпались стрелы. Солдаты не успели схватиться за оружие, как превратились в ощетинившихся эльфскими стрелами ежей. Потом показались и скоя’таэли. Эльфы принялись методично обирать трупы и недрогнувшей рукой добивали раненых. Ведьмака они игнорировали до тех пор, пока к клетке не подошел их командир.
Стрелу в лоб пленнику он до поры до времени не вогнал, но и бросаться освобождать тоже не спешил. Скоя'таэль крутил в руке выдранную из трупа гвардейца стрелу и задумчиво рассматривал сидящего перед ним человека. Взгляд ненадолго задержался на медальоне.
- Песня, - сказал он наконец на всеобщем, - чем заканчивается песня, vatt’ghern?
Брэен посмотрел на лесного разбойника, уселся поудобнее на дощатом полу клетки.
- Надеждой, - на бледном лице мелькнула усмешка. - Надеждой сдохнуть не в канаве и не в овраге. То есть тем, чего никогда не будет ни у тебя, эльф, ни у меня.
- У меня есть надежда сдохнуть в кругу друзей, - тот хмыкнул в ответ, и, кажется, даже пожал плечами. Эльф обернулся к остальным белкам, когда кто-то его позвал. В руках того, кто окликнул командира, были весьма и весьма знакомые мечи.
- Неплохая работа, - оценил разговорчивый остроухий, забрав мечи, и вновь повторил, когда прислонил оружие к прутьям клетки: - Вполне неплохая.
И на этом, видимо, посчитал разговор законченным, развернувшись к отряду, махнув рукой и быстро проговорив что-то на Старшей Речи. Похоже, указ возвращаться, судя по тому, как скоя'таэли один за другим направились обратно в лес.

– Овраг был бы привлекательнее, – с усмешкой негромко оборонил Брэен, чтобы эльф его услышал, и еще тише добавил. – Твои друзья-краснолюды очень хотят видеть тебя на воле.

Отредактировано Брэен (31.01.2018 19:24)

Брэен наклонился и подобрал подкатившийся к прутьям решетки пустой флакон. Еще с минуту смотрел на потерявшего сознание эльфа. Сердце того билось так тихо и так редко, что, казалось, каждый удар - последний. Одним словом, за мертвого сойдет.
В соседней клетушке привалившийся к деревянной перегородке эльф был по-настоящему мертвым.
Ведьмак отошел от решеток и повернулся к стражникам. Играть в чудовище ему было несложно: рожа бледная, за спиной два меча да дурная молва о ведьмаках, даже стараться не особо нужно, чтобы поверили.
- У вас там эльф подох, - Брэен небрежно кивнул в сторону клетки, где отмучался сосед Киарана. – Полагаю, платят вам за присмотр за живыми, а не мертвыми. Если вместо оврага вытащите его на берег и забудете о нем, заработаете и на мертвых.
Стражники, бравые блюстители порядка и законов, уже давно не обращали внимание на странного посетителя. Стоит себе и стоит, что-то там рассматривает, да и черт с ним. Кости, карты, и блядь-кто-спрятал-сука-водку гораздо важнее. За их - по их же мнению - гроши, кто в здравом уме и трезвой памяти будет лишний раз напрягаться? Пленники за решеткой, решетки на клетках, клетки на барке, из которой только один путь на выход - тот, где свет в конце прохода. Не сбегут, считали тюремщики. И были, в общем-то, правы. Даже если на барке заключённый ещё был в состоянии куда-то ушмыгнуть, то после компании местных дознавателей уже нет. Ведьмака, которому на кой-то черт понадобился эльф, они и предположить не могли.
- Тебе-то, хер бледнявый, какой хрен с этого? Телепай отсюдова уже, - раздражённо отмахнулся один из мужиков, явно проигрывающий не вторую и не третью партию, - Не то сам туды сядешь за компанию.
- Заткнись, Щерба, - оборвал того тот, что постарше, и, отложив карты, повернулся к ведьмаку:
- У нас все наперечет, - протянул он, хитро поглядывая, - А если недосчитается кто?
- Да вы отсюда покойников выносите чаще, чем на берег к девкам бегаете, - ухмыльнулся ведьмак. – На кой хер он вам здесь? Всю барку завоняет.
То есть он, конечно, понимал, что труп эльфа нахер здесь никому не нужен и все сводилось к самому обыкновенному торгу.
- Если дело в цене, так я заплачу, на водку вам хватит, - он помолчал и после недолгой паузы добавил. – А мне его – на эликсиры.
- Все вонявшие - за бортом, и тебя туды же кинем, сучий потрох, - отважно заявил рескрасневшийся от выпивки и недовольства жизнью Щерба, - Ты, свиноблядский выкормыш...
Под столом что-то очень сильно грохнуло, и Щерба, подавившись на середине, чуть не подпрыгнул на месте и прикусил язык. Судя по тому, как тюремщик тут же взвыл, то гнилые и редкие зубенки на что-то ещё да годились.
- Закати хлебало да не получишь в ебало, - посоветовал тому старший. И снова перевел взгляд на ведьмака.
- Мы энтих приставлены сторожить, и живых, и мертвых, - он обвел рукой клетки, видимо, воображая, что кажется князем, показывающим свои земли. В действительности походило больше на неловкий взмах рукой - земли-то небольшие, особо не разгуляешься.
- А вот части отдельные, руки там, ноги, уши, мы, стало быть, в конце дня не подсчитываем.
Скажи кто неделей раньше, что вместо заказа на кейрана будет он выторговывать мертвых эльфов у пьяных в сопли кметов на плавучей тюрьме, Брэен бы задумался, что судьбинушка его свернула куда-то не туда. Сейчас думать о ее извилистых путях было уже поздно, как, впрочем, было поздно и пару лет, а то и десятилетий назад.
- Ты вот только что изрек такую мудрую мысль про вовремя заваленное хлебало, - сощурив глаза, сухо произнес Брэен, – а сам не спешишь к ней прислушиваться. Зря. Я бы на вашем месте взял деньги и не выебывался, чтобы было чем завтра эльфские уши пересчитывать. Но это я…
Брэен умолк и в упор посмотрел на стражников. В скудном свете масляной лампы желтые, нечеловеческие глаза нехорошо блеснули, а мысленно отметил, что сложно, мать его дери, держать суровую рожу, когда то и дело тянет заржать от совершенно абсурдной ситуации.
Тюремщики поумолкли. Переглянулись в нерешительности. Одно дело перед своими ратными - то бишь несуществующими - подвигами хвалиться, совсем другое лезть на рожон на гроши, себя, опять же по их мнению, не оправдывающие. Старшой выдвинул квадратную челюсть, но до поры до времени молчал, перегоняя ржавые шестерёнки внутри черепа от одного уха к другому. Сдюжить перед отрядом тоже не хотелось - свои потом и засмеют, и в лицо плюнут, и первыми Лоредо доложить побегут. Только вот шею подставлять мутанту и выродку, неизвестно ещё о чем и чем думающему, тоже никуда не втемяшилось.
- Смелый, да, хер блядистый, да? А ну... - очнулся, наконец, Щерба, переварив сложную информацию и наконец осознав, что ему, вообще-то, угрожают. И тут же словил кулаком в челюсть.
- Я кому сказал сжать жопу и не отсвечивать! - рявкнул старший. Поднялся с места.
- Накинешь сверху, ведьмак, договоримся. Хоть двоих забирай, ежели ещё чей труп по закромам найдешь, - тюремщик вперился в кошачьи глаза не слишком трезво, но осмысленно, и крайне опасливо, но все же продолжил:
- Нет, так и кончай лясы точить и выметайся покуда цел.
Брэен молча бросил на стол тощий кошель – на его содержимое можно было прожить до конца недели. Или купить двух мертвых эльфов. Мужики препираться не стали – так же молча забрали деньги и через минуту громыхали ключами, отворяя решетки. Еще через несколько минут они за руки и за ноги волокли по-настоящему мертвого эльфа, а следом шел ведьмак с условно мертвым Киараном на плече.
Вся хуета мироздания открылась взгляду Брэена, когда он вернулся во Флотзам и, стоя на площади, смотрел на болтающихся в петле уже знакомых ему краснолюдов.
- Клятые гавенкары, - рядом сплюнула баба в цветастом платке на плечах.
И будь она тысячу раз права, ведьмаку от этого ни разу легче не становилось. Награда его накрылась жопой беса, а он только что на последние деньги купил двух мертвых эльфов по цене одного. С этой невеселой мыслью Брэен вернулся в старую хату за городскими стенами, где оставил лошадей и свое ценное приобретение.
По лбу мертвого эльфа ползала муха.
А живой начинал приходить в себя.

Пока копал могилу, Брэен пытался ни о чем не думать, потому что сейчас все его мысли сводились к одной, выражающейся в маячившей на горизонте существования ведьмака arse. Еще далеко не самой большой по личной шкале бедовости, но досада все равно грызла как голодный трупоед. Закончив с ямой, он свалил в нее тело эльфа и принялся забрасывать землей. Вспоминая самый первый разговор со скоя’таэлем в лесу возле Новиграда, Брэен подумал, что это еще не самый плохой финал: не корм для чудищ или воронья. Сам же он придерживался привитого учителем здорового ведьмачьего фатализма: как нахер разница, что с твоим трупом, если ты уже, собственно, труп?
Но насколько он смог судить по лицу выбравшегося из хаты Киарана, тот думал совершенно иначе. Эльфы, мать их раздери.
- На барке, - не глядя на остроухого, ведьмак бросил лопату возле свежей могилы. – Можешь сходить забрать.
Тот, к счастью, не ответил.
А в стороне под тяжелым шагом треснула ветка. Шли трое, и шли эти бляди немытые со стороны хаты, где остались клинки. И что-то подсказывало, что едва ли они пришли помянуть собрата Киарана.
- Не иначе как по тебе соскучились, - заметил Брэен и резко пригнулся - в дерево за его спиной с глухим стуком вонзилась эльфская стрела с тетеревиным оперением.
- Я - мертв, - напомнил эльф, машинально дернулся повторить движение ведьмака, но не рассчитал силы и позорно упал. Впрочем, уйти из поля зрения криворукого солдата - назвать человека лучником Кира не мог в силу профессиональной гордости - это помогло. А вот закончить фразу о том, что жадные до наживы люди Лоредо пришли по кошачью душу, не успел.
- И то верно, - согласился Брэен и снова схватил лопату. – Ты полежи пока тут, чтобы совсем мертвым не стать.
Если бы эти парни спросили бы совета загодя, кот по доброте душевной посоветовал им не лезть против ведьмака, а против очень злого ведьмака с лопатой – особенно. Черенок с треском переломился от удара топором. Ведьмак отскочил вбок и в сторону, саданул деревяшкой по затылку, и схватил тут же потерявшего резвость мужика, выставляя перед собой живым щитом.
Солдат дернулся, и грузно осел на землю, с удивлением глядя на торчащую из груди стрелу. Смерть товарища горе-лучника ни разу не тронула – Брэен увидел, как тот поспешно накладывает следующую стрелу. Как собаки одичавшие, ей-богу – чем меньше вернется, тем больше награды каждому. Ведьмак выхватил из нагрудного подсумка мертвеца нож и швырнул в стрелка. Глянул в сторону хаты, где только что был третий и никого не увидел. Зато услышал быстро удаляющийся топот и треск веток.
- Сучий сын, - выругался ведьмак.
Мысленно прикинул, сколько нужно, чтобы этот блядский потрох прибежал обратно с головорезами Лоредо. Еще раз выругался и пошел в избу, чтобы забрать мечи. Лошади у него были, за них спасибо краснолюдам. Был еще наполовину живой эльф, за которого стоило благодарить все тех же краснолюдов.
- Остроухий! – окликнул его ведьмак. – Не далее, как через полчаса сюда нагрянут твои старые знакомые. Я бы не советовал тебе здесь задерживаться.
Раздавая бесценные советы, Брэен не забывал заниматься незавидным, но необходимым делом – обшаривать карманы солдат. Десяток оренов – негусто, но и это сойдет. И продать нечего, кроме второй лошади и эльфского лука. За последний ценители выложили бы неплохую сумму, очень даже неплохую. Если бы не источник его сегодняшних неприятностей.
Долги Брэен возвращал полностью.
Ведьмак вздохнул и посмотрел на бледное лицо пошатывающегося как ракита на ветру эльфа.
- Так и быть, одну лошадь я тебе тоже оставлю, хоть тогда мне из-за тебя пришлось пешком до самого Новиграда тащиться.

На обещание ведьмак ответил скептической ухмылкой, но промолчал, чтобы ненароком еще разок не наступить на пострадавшую эльфскую гордость. Он молча пронаблюдал за сборами своего несостоявшегося заказа, и мысли его уже незаметно перетекли подальше от Флотзама, от блядских краснолюдов и побитых жизнью и людьми эльфов, как испуганное ржание щедро оставленной Киарану кобылки живо вернуло Брэена в реальность. По-хорошему, плюнуть бы да поехать своей дорогой, оставив на откуп старой курве судьбе бессознательного эльфа, что и так дорого ему обошелся.
- Падла ты остроухая, - душевно выругался ведьмак. Казалось бы, что мешало уехать? Никто не ждал от него помощи эльфу, особенно сам валяющийся в грязи эльф. Но Брэен всю свою жизнь славился тем, что делал то, чего от него не ждали.
В памяти сам собой всплыл еще один заказ. Награду ему тогда обещали щедрую, много больше, чем наскребли преставившееся краснолюды за своего шелудивого товарища. Так уж получилось, что комендант, выродок типа Лоредо, признал в ведьмаке того самого головореза из Йелло. И так уж получилось, что ему на это было насрать. Наоборот: грязное дело, не брезгающий кровью давно продавший совесть убийца – лучше их пути не свела бы сама Мелитэле. Всего-то нужно было освободить факторию от нелюдей: вырезать, запугать, стравить друг с другом, но провернуть это так, чтобы на местных солдат не пала тень подозрения. Они же на расисты и не убийцы.
Предпочтительнее, - говорил тогда комендант, - убить всех. Так оно надежнее будет. Что им против тебя, ведьмака?
Брэен с ним согласился - против ведьмака шансов у осевших среди людей эльфов и краснолюдов не было. Но еще меньше их оказалось у коменданта, которого нашли с распоротым брюхом. И у стражи, что на шум прибежала. Говорили потом, что ведьмак-выродок порешил честных людей.
А ну и хер с ним.
Брэен хмуро посмотрел в сторону, куда сбежал лоредовский головорез. Скоро набегут такие же, один честнее другого.
- Да чтоб тебя… - окончание ругательства осталось невысказанным.
Ведьмак покрепче привязал тощего эльфа к седлу. После барки второго полета с высоты роста строптивой кобылы тот мог и не пережить. Так они поехали неторопливо: ведьмак и примотанный к седлу, как сломанное тренировочное чучело, эльф. Подальше от Флотзама.
Два клинка за спиной отбивали всякое желание задавать вопросы. Лишь один раз нагнавший их всадник с темерскими лилиями на одежде хмуро глянул на болтающего в седле эльфа, сплюнул на землю и пожелал ему веревку и сук покрепче. Так ведьмака настигли вести о побоище во Флотзаме и захвате тюремной барки сотоварищами Киарана. Брэен про себя усмехнулся везучести: и своей, и эльфа, - и повернул подальше от дороги.
Состояние у остроухого было паршивое. Лоредовские прихвостни постарались на славу, чтобы оставить в нем ровно столько жизни, чтобы не подох без их разрешения. Ведьмак покопался в притороченной к седлу сумке и живо оставил эту затею: то, что исцеляло его, эльфа наверняка бы убило. Единственное, что он мог сделать, чтобы подтолкнуть остроухого к возвращению в не слишком дружелюбный для него мир живых – это намешать отвар по мотивам ведьмачьего, влить его в пребывающего в полубреде эльфа и ждать.
А для себя - подбрасывать ветки в мирно потрескивающий костер, прислушиваться к шорохам ночного леса и снова стараться не думать, какая у него все-таки забавная и нескучная, гуль ее раздери, жизнь.