Имя:
Брэен. Кот из Йелло.

Раса:
Человек, мутант.

Возраст, дата рождения:
Родился в первой половине Саовины в 1218 году.
54 года, выглядит от силы на половину своего возраста. Из-за этого иногда сталкивается с недоуменно-вопросительным "Да какой ты нахер ведьмак?".

Род деятельности:
Ведьмак, наемный убийца.

Внешность:
Из кошачьего у Брэена только глаза – желтые, злющие. И по-кошачьи смотреть на всех как на говно тоже умеет. В остальном он, как метко выразилась одна мудрая особа, похож на помесь эльфа со стрыгой: черты лица правильные, как у древней расы, но резкие. И мертвенно-бледная морда, как у недоупокоенного упыря. Волосы пепельно-серые, перемешанные с белыми прядями. Спасибо мутации и нервной работе.
Ростом немного выше среднего. Телосложение крепкое. Счастливый обладатель десятка шрамов, оставленных на память особо буйными страховидлами.

Характер:
С ебанцой. В своих повадках Брэен тоже отчасти напоминает кота – старого, потрепанного жизнью котища, который рожу раздерет так, что мало не покажется. Даже если перевес сил будет совсем не на его стороне. За безрассудство ему пенял еще его учитель, но оно с малых лет так прочно вросло в личность, что ни промозглые ветры Скеллиге, ни муштра в ведьмачей школе не смогли его полностью искоренить. Рисковый – порой даже слишком, как будто забывает, что жизнь у него все-таки одна, а не девять. До сих пор болезненно воспринимает неудачи. Злится, бесится, но все-таки когда утихнет находит в себе сил признать, что облажаться, и постараться сделать так, чтобы этого не повторилось. Никто не пнет по гордости Брэена лучше него самого – особо наглядный пример с принцессой Аддой. Не сумел он ни исцелить стрыгу, ни убить – пришлось убить, чтобы самому выжить. Ну сбежал ведьмак и сбежал – через день о нем и забыли, но Брэен не забыл. Пока неудача его не отпустит, его характер делается на редкость невыносимым. Он совершенно не чурается его демонстрировать по надобности и без, нередко наживая себе еще проблем.
Тормозит он, когда впереди начинает маячить ебанца – дурная, заставляющая его хвататься за меч без причины, напоминающая о былой резне в Йелло. Тогда Брэен, наконец, посылает все свои метания нахер и идет дальше. Несмотря на свою репутацию, кот – не совсем конченый психопат. Ему не чужды такие понятия как честь и слово. Варьирует он ими подчас по своему усмотрению, но если искренне дал кому-то слово, он его сдержит.
У него нет друзей, что неудивительно, зато много недругов, что тоже неудивительно. После резни в Йелло Брэен справедливо полагал, что провести ночь в лесу для него много безопаснее, чем в стенах города, где про него что-то слышали. Сколько бы в припадке праведного гнева он ни пылкал мыслями потешить свою побитую гордость бессмысленным и беспощадным произволом, всегда включает тормоза. Он может сколько угодно беситься и думать, что вот прям щас пойдет и устроит второе Йелло, но никогда этого не сделает, потому что в глубине души чертовски боится еще раз настолько потерять контроль над собой. По этой же причине игнорирует любые изменяющие сознание средства и почти не пьет.
Ему не чуждо чувство справедливости. Брэен не торопится решать все методом грубой силы, если видит, что есть шанс уладить все мирно. Хотя вести себя как последнее козло умеет и вживается в роль, когда того требует дело, очень убедительно.
Брэен очень недоверчив – ну тут просто без комментариев. Жизнь такая.

История:
Родом с островов Скеллиге. Во всяком случае, сам так для себя решил за незнанием большего. Его первое сохранившееся в памяти воспоминание – это долгое путешествие на корабле вместе с отцом, финальной точкой которого стал остров Ан Скеллиг. Бежал ли отец от кого-то или хотел начать новую жизнь, Брэен не спрашивал в силу возраста. А потом – стало не у кого. Три года они прожили на острове, пока однажды батька не вышел в море и больше не вернулся.
Брэену к тому времени стукнуло семь лет – слишком малый возраст, чтобы думать в нужную сторону, но достаточный, чтобы наворотить ошибок. Брэен не пошел за помощью, он отправился на улицу – стащить в порту, что плохо лежит, а потом обменять на пару монет или еду. Не сразу, но, конечно, о воришке прознали. Брэена начали искать. И даже сам он понимал, что после сурового разговора и пары увесистых оплеух ему наверняка бы помогли жить по-другому, чем мелким воровством, но звезды встали иначе, а на рассудок будущего ведьмака наползла мгла великого максимализма. Брэен решил, что и сам не пропадет. Только не пропадать он хотел не на промозглых островах, а в других неведомых ему странах, откуда приплывали груженые товаром корабли. А еще приметил он пожаловавшего на острова дядьку с двумя мечами, которого сторонились да расступались перед ним. Брэен повидал солдат и воинов, но такого видел впервые. Он хвостом мотался за ним по острову, уверенный, что тот его не замечает, а когда увидел, что дядька с мечами поднялся на корабль, не сомневаясь ни мгновения крысой шмыгнул следом, пробрался и затаился в трюме среди ящиков.
Дядька нашел его на третий день – велел подвинуть ящики и вытащить полудохлого от голода мальца, пока его крысы не сожрали. Матросня шутила, что скорее он бы крыс сожрал – уж больно походил на загнанного в угол взъерошенного котища. Дядьку звали Кадваном, и он был ведьмаком. Но прежде чем Брэен узнал, что это такое, ему пришлось ответить на один простой и одновременно сложный вопрос, зачем он таскался за ним и решился бежать с острова. Внятного ответа у Брэена, конечно, не получилось, потому что не было его еще в голове. Эмоции вели да желание быть таким же, ходить с двумя мечами, и чтобы люди опасались. Так и выложил Кадвану, а тот только посмеялся. Но когда корабль причалил в Повиссе, отвел Брэена в школу, которая на многие годы стала его новым домом.
Он учился и тренировался. Когда пришло время, прошел испытания и мутацию. К тому времени он уже был наслышан, что среди ведьмаков Школы кота особенно часто попадаются те, котороые.. ну немного с ебанцой. И Брэен невольно ждал, а проявится ли у него какая дурнина. Но время шло, а ее вроде и не было. Ну подумаешь, с волками пару раз повздорили. Ну кмета утопил в болоте по молодости. Но разве ж это ебанца? Житейская история, такая не то что у ведьмака, у обычного человека за спиной может быть. Брэен уверился, что неудачная мутация обошла его стороной.
Его вера дала трещину, когда Школу кота вырезали и разрушили. Уцелевшие ведьмаки пытались мстить. Охваченный злостью и ненавистью Брэен не отказывал себе в мести и щедро проливал кровь виновных в гибели Школы и его сородичей. И Кадвана. Выжившие пытались держаться вместе, пока не разбрелись, кто куда.
Брэену было двадцать, когда его путь с остальными окончательно разошелся. Потом его еще учила жизнь. Она не говорила ему, что его «выпад справа слишком медленный», а над «ударом из защиты стоит еще много работать». Все это он познавал на практике, его учителями были чудища и он сам. Иногда – люди.
А потом пришла ебанца. Настоящая, которой он всю жизнь опасался.
Брэен не помнит, что его привело в Йелло, селение неподалеку от реданского городка Колдвиха. А в Колдвихе он, кажется, проездом был, заказы искал, пока вдруг не обнаружил себя посреди селения среди трупов. Ни одного живого не осталось, а Колдвих запестрел листовками с наградой за голову ведьмака, что учинил резню в Йелло. Брэен бежал подальше от Колдвиха, из Редании. Его дурная слава порой настигала его. Порой, услышав его имя, даже не пытались торговаться, лишь бы ушел подальше и без лишней крови. Иногда и вилами пытались пырнуть – за справедливость. По-разному было, но он не жаловался. Резня в Йелло сделала его изгоем среди ведьмаков, но и это не тяготило Брэена так, как непонимание, что произошло Колдвихе, как он оказался в Йелло и что спровоцировало его вырезать целое селение.
Его память не сохранила, что в Колдвихе он получил непростой и высокооплачиваемый заказ, а местный солтыс по совету чародея решил сохранить деньги. Чародей наложил заклинание, чтобы ведьмак забыл и о заказе, и о награде, за которой пришел, да не рассчитал, что ведьмак – не человек, и чары его подействовали не совсем, как нужно.

Способности, навыки, особенности:
Ведьмак. В комплекте идут фехтование, простейшая боевая магия, знание трав, умение состряпать эликсиры и дурной нрав. Умеет выживать, хорошо ориентируется на местности. Сможет оказать первую помощь. 

Связь:
У админов уже есть, для остальных - ЛС.

Пробный пост:

+

В углах залегли густые тени. Из темноты за ведьмаком следили два внимательных глаза, желтых, с вертикальных зрачком — таких же, как и у него самого. Брэен обернулся, встретился взглядом с притаившимся наблюдателем. Тьма отозвалась громким шипением, и из угла стремительно вылетел большой, черный котище со вздыбленной шерстью. Брэен не любил, когда ему смотрели в спину, даже если это обычный кот. За окном бушевала непогода. В такую пору в гуле ветра, шуме дождя чудился грохот копыт черных как ночь лошадей всадников Дикой Охоты. Чудился под торопливые шепотки, что все это, мол, сказки досужие, россказни выживших из ума ворожеев. Говорили да так же спешно закрывали ставни — будто те могли их уберечь. Но не эта ночь была сейчас, не ночь, когда небо содрогается от Дикого Гона.
В таверне, где коротал время Брэен, было многолюдно. Ненастье вынудило искать убежище, но никто не рискнул подсесть к молчаливому гостю — опасались, только посматривали украдкой, а ведьмак молча усмехался — у кота и то  больше храбрости. А эти только и могут бросать косые взгляды, пока местное пойло не ударит в голову и не толкнет пойти против нелюдя. Ведьмаков не любили, боялись. Брэен привык. Иной раз ему даже нравилось чувствовать на себе чужую ненависть за одно лишь свое существование. Было в этом что-то, какое-то странное, не до конца оформленное и понятое им самим чувство. Шум в таверне поднимался как волны на реке: то дыбился пьяными выкриками, то затихал. Брэен думал, вспоминал. Наполненная водкой кружка так и стояла почти нетронутой, не мешая течению мыслей. А вспоминал он недалекое прошлое, добычу свою, что плыла к нему в руки, да ускользнула. Рука сжалась в кулак. Никогда, никогда Брэен не позволял себе быть слабым, а когда приходилось отступать, он находил этому объяснение и забывал. Он всегда мог договориться с собственной совестью, много сложнее приходилось, когда обстоятельства вынуждали его переступить через гордость. По дороге в Темерию он легко убедил себя, что правильно сделал, отказавшись стычки с Геральтом. Какой толк от ненужного боя, который только замедлит его путь к Фольтесту? Поэтому он ушел, ринулся в Темерию, загоняя лошадей, но Белый Волк так и не появился. Кот из Йелло оказался первым. Он вполуха слушал царственного отца проклятой принцессы. Прежде чем выложить подробности про дочь, Фольтест взял с него слово не убивать ее, если на то не будет крайней необходимости. Убили, не попытавшись спасти. Слово ведьмака. Кто бы мог подумать, что потом Брэен будет пытаться им купить свою уязвленную гордость. Уж точно не сам Брэен.
В склеп он пришел в полнолуние, вооруженный верным мечом и решимостью. Темнота уступчиво расступалась, эликсиры давали о себе знать. Нельзя сказать, что Брэен думал, что будет легко. Совсем наоборот — дьявольски сложно. Выгнать упырицу и продержать вне родной могилы до зари, да еще чтобы она не выпотрошила его словно теленка на скотобойне. Но думал, что справится — ценой сил, крови и умений. Сможет удержать взбесившуюся тварь. Он действительно сумел выманить ее из склепа. Упырица была словно олицетворение безудержной жажды убийства, ненависти и злобы. В ее глазах было нечто очень хорошо знакомое ведьмаку — такая мешанина чувств встречалась не только у чудовищ. Иной раз он видел ее на темной глади воды. Или пролитой крови.
Он держал ее на расстоянии, отгоняя от себя ощутимыми, но не опасными уколами серебряного меча. Словно дразнил. Сейчас, сидя в таверне, он понимал, что это и стало главной его ошибкой — он раздразнил чертову нечисть вместо того, чтобы скрутить ее цепью покрепче или заставить побегать за со собой. Выиграть время вместо того, чтобы затевать опасный танец. В какой-то момент взгляд упырицы переместился с блестящей полоски меча на него, и она напала, забав про болезные уколы, про опасность, ведомая только одним лишь желанием разорвать горло играющему с ней ведьмаку. Полоснули когти, шею обожгло болью, хлынула теплая кровь. Брэен зарычал от злости, а упырица вторила ему диким воем. Этот момент и стал началом конца. Из глубокой раны хлестала кровь, а вместе с ней уходили и силы, а проклятая принцесса, почуяв, что ее добыча слабеет, взбесилась, и ведьмак едва сдерживал ее атаки, чтобы наутро его не схоронили в корзинке — то, что найдут. Ведьмак злился, отбивался, но не отступал. Каждый удар давался ему все с большим трудом, он уже выбросил из головы наказ Фольтеста сохранить жизнь чертовой девке. Он, не колеблясь, нанес бы смертельный удар — если бы мог.
За окном грохотнуло. Голоса на миг смолкли, и снова наполнили таверну, а Брэен вспоминал, как ему пришлось бежать, чтобы спасти свою жизнь. Он не сохранил жизнь упырице, он не смог ее убить. И гордость ведьмачья отзывалась нехорошей болью, как старая, загноившаяся рана, а очистить ее он мог только временем.