Склонив голову к плечу, Шеала с отстраненным любопытством смотрела на то, что осталось от схрона Мары. Местные сюда не ходили и до событий, случившихся в канун прошлогоднего Беллетэйна, а после того, что произошло с ней и Анитой, наверняка и носа не совали даже в эту часть болот, обходя холмы по широкой дуге. Однако же что-то, даже несмотря на неживописно покрывающий окрестности снег, существенно изменилось.
Прежде всего – она не помнила, чтобы в прошлом году всё вокруг было так переломано и перекручено. Её спутницы, бывшие тут впервые, едва ли удивлялись ущербности пейзажа, но Шеалу тревожило здесь всё – и скупое карканье воронья, с ленцой покинувшего свой насест на корявых ветках, и всепоглощающая туманная тишина, искажающая голоса – оттого она почти не разговаривала, оставив эту честь своим коллегам - и холодные капли, стекающие со лба на веки и пытающиеся слепить ресницы.
Больше всего, конечно, если мыслить рационально, тревожили корявые ветки. Если присмотреться, то создавалось впечатление, что здесь пронесся локальных масштабов ураган – тут и там виднелись обломанные сучья, молодые деревья и вовсе перекосило, словно что-то пыталось вырвать их с корнем, да не хватило мощи.
И теперь – это.
Она не возвращалась к пещере после того, как они с Анитой выбрались оттуда – поначалу было некогда, а потом слишком уж это стало опасно, потому что, лишившись своего могущества, чародейка не рисковала отправляться куда-либо дальше деревни. Но была уверена, что, какие бы разрушения не причинил её неосторожный удар там, внизу, ход все же был слишком длинным, и снаружи это не повлекло за собой подобных… разрушений. Пожалуй, это было верное слово.
Темный провал пещеры раньше был на порядок аккуратнее. Внушительных размеров камни, под которыми прошлой весной сиротливо валялись чьи-то кости, нынче разбросаны как попало, а молодые ели рядом с пещерой были выдраны с корнями. Всего несколько, притом уже довольно давно – припавшие снегом, они органично вписывались в пейзаж, не оставляя впечатления чего-либо неправильного.
Но совершенно определенно, виной этому всему была не её магия, и не руки местных – даже множество человек при всем желании не смогли бы такого совершить. Она старалась в своих исследованиях быть чертовски осторожной, но некоторой огласки все же не удалось избежать, и теперь оставалось гадать – неужто коллеги прознали, и в свое время, точно так же сохраняя тайну, попытались вскрыть схрон?
Но что бы ни стало причиной царящего тут запустения, это сейчас было не самой великой из проблем.
- Ебанина какая-то, - вполголоса заметила Шеала. Аккомпанемент Кантареллы, ничуть не радующейся живописным веленским пейзажам, весьма неожиданно возвращал её в эпизод из далекого прошлого, в котором две почтенные чародейки сквернословили так, что на лету дохли не только комары, но и существа покрупнее, отправленные в полёт ими же – и здесь, кажется, ситуация постепенно превращалась в нечто схожее, изначально подразумевавшее серьезные исследования, но внезапно ставшее дьявол пойми чем, - может, медведь?
Самое время вспомнить, что посох в руке – не просто удобная палка, на которую можно опираться при ходьбе и проверять, не притаилась ли под сугробом неожиданная бочага, наполовину полная талой воды.
- Нерис, прошу вас, проассистируйте и уберите эхо, я не уверена, как отреагирует на чары то, что внизу, - начала чародейка, поддергивая длинные рукава теплой курточки, мешающие размашистым жестам зондирующего заклинания, - там, внизу, местами очень изношенные структуры, я же рассказывала, что случилось от простого кинетического удара?
Первые осторожные импульсы едва успели достигнуть края затаившейся в провале темноты, как выяснилось, что чары были совершенно излишними. Искаженный странным эхо, звук, донесшийся из пещеры, казался то ли рёвом, то ли рыком, не могущим принадлежать даже самому крупному из медведей, а вот неведомой ебанине – вполне, вдобавок она совершенно определенно чуяла магию, мало того, магия её злила.
Снова рассевшееся где-то высоко в ветвях воронье тревожно снялось, а туман, текущий по склонам, был разрезан ветвистыми рогами того, что выскочило наружу. В ебанине было около восьми футов - если бы она выпрямилась и стала на ноги, и больше всего она напоминала смелую помесь оленя и человека.
Истредд когда-то говорил, что место вымирающих в лесах и болотах тварей занимают другие, мутировавшие и приспособившиеся к жизни бок о бок с людьми – так вот, в том, что, разозленное попыткой колдовать рядом с ним, стояло сейчас перед ними, не было ничего из того, что говорило о приспособленности. Настоящая лесная тварь, судя по виду – каких-то старых, даже древних мутаций, и таких здесь не видели уже очень давно, настоящий реликт, да такой, что даже Шеала, не испытывающая никакой особой любви к изучению чудовищ, на полвздоха замерла, колеблясь. Приняла решение, впрочем, в пользу того, что хочет видеть башку этого создания у себя в новом доме над камином.
Начинается же с чего-то домашний уют.
- Картия права, убьем это нахер. В стороны!
