Синица замолкла, уступая место жаворонку. Обычно они чёрными точками повисали только в высоком, нелепо-синем мартовском небе, но этот презирал приближающуюся грозу и пел почти надрывно.
Ей здесь нравилось, понравилось сразу: запустение, царившее на несколько миль вокруг, казалось уютным, руины города – необычайно живописными, а южный воздух был неожиданно теплым. В глубине сада, больше смахивающего на парк, запущенного, но от этого ещё более очаровательного, проглядывала зелень шафрана и, кажется, ирисов, а из-под прошлогодней травы, длинной и бледной, пробивалась нахальная молодая поросль.
Кое-что ещё там виднелось, но время для этого, пожалуй, наступит потом – предварительно следовало осмотреть особняк.
Разумеется, весть о наследстве поначалу вызвала только настороженность. Дом - это то, что нужно для них обоих, но возникало множество проблем, которые придется решать. Её исследования не требовали присутствия людей, но практика Истредда нуждалась в пациентах, а в таком заброшенном месте он мог рассчитывать разве что на разбойников, поселившихся в развалинах Ассенгарда вместе с дикими лисами; к тому же, и это немаловажно, здесь была территория Нильфгаарда, хоть и Назаир был одной из не так давно присоединенных провинций, неоднократно пытавшейся взбунтоваться и отвоевать отнятую независимость - и это значило, что пара северных чародеев рано или поздно привлечет внимание, особенно если они здесь будут работать.
А они ведь будут, даже если сейчас искренне поклянутся в том, что этот дом станет особым местом для ленного отдыха и гедонистических радостей, сдержать эту клятву не удастся ни за что. Но ничего, пожалуй, получится что-то с этим что-нибудь придумать. Чародейка малодушно отложила поиски решения на потом, потому что сейчас здесь был этот дом, который понравился ей сразу, необъяснимо и непонятно, и заброшенный сад, и белеющие статуи в нём - огромные даже издали - а самое главное, здесь был Истредд.
Пожалуй, без него это всё выглядело бы удручающе, просто потому что без него многое так выглядело, так что как прекрасно всё складывалось.
Даже несмотря на сильное влечение, и несмотря на то, что они с энтузиазмом первопроходцев наверстывали всё то, что в прошлом упустили, всё равно времени на друг друга отчаянно не хватало. У него была практика, у неё – Ложа, и нельзя сказать, что встречи были спорадическими и мимолетными, но всё же даже такая роскошь, как совместный сон, выдавалась не так уж часто. Уже не совсем ковирской и не совсем отшельнице сильно этого не хватало, не хватало так много всего, что скажи чародей, что получил наследство в одном из огненных планов, это бы её не смутило.
Она поначалу хотела осмотреть особняк целиком – тот казался большим снаружи, имел два крыла и флигель, достроенный чуть позднее, однако с претензией сохранить архитектурный стиль; здесь действительно можно было бы устроить и лабораторию, и огромную библиотеку – места под общие книги требовалось очень много – и уйму чего ещё, это было прекрасно, чародейка любила простор ещё со времен детства, проведенного в замке, и с трудом могла жить в небольших домах, и теперь ничуть не скрывала оживление, вызванное тем, что это всё и вправду полностью попадало под понятие «всё, как мы хотели».
Ветви давно не обрезаемых деревьев царапнули по мутным стеклам, подчиняясь поднявшемуся сильному ветру, снаружи сорвались первые крупные капли, редко и тяжело ударив по карнизу. Дождь отсюда тоже казался необычайно уютным.
Нет, даже если возникнут какие-то проблемы с местными службами, их совершенно определенно надо будет решить раз и навсегда. К чёрту сырой и холодный Лан Эксетер, и даже, пожалуй, к чёрту Каэдвен, только надо тут всё осмотреть и решить, как…
Она честно хотела заняться осмотром, как обычно ставя дела выше всего остального. Но как-то случилось так, что массивный дубовый стол начал казаться очень удобным, а рядом был Кадваль – весь, целиком, и ему никуда не нужно было уходить - и губы у него, как и всегда, едва ощутимо солёные подобно летней морской воде, - но это всё никак ей не надоедало - и, кажется, стоит вспомнить то заклинание, которое позволяет ничего не разрывать, но она, как обычно, не может.
Потому что тоже дьявольски соскучилась.
Дождь усиливался, и в доме стало почти по-ночному темно. Придется нанять людей, чтобы они привели тут всё в порядок, отмыли всё, и…
Разорвавшая упавшую на сад темноту вспышка молнии была такой яркой, что на мгновение всё затопило белым, и в этом белом, заставившем раскрыть глаза, чародейке вдруг показалось движение.
Да нет же, на несколько миль вокруг тут были только дикие звери, и, может быть, разбойники, но раз уж они не успели разграбить особняк до этого дня, то вряд ли намеревались даже пытаться сделать это сегодня. И тем не менее, движение было – заметное только периферийным зрением, оно прекратилось сразу же, стоило начать всматриваться, пытаясь различить за мутным стеклом подробности, и всё бы ничего – честное слово, разразись за пределами дома магическая буря или даже наколдованный имперской разведкой апокалипсис, это бы её не оторвало от занятий.
Но бывшая ковирская отшельница очень не любила непредсказуемые, не умещающиеся в голове вещи, смахивающие то ли на глупости, то ли на галлюцинации. Или на то, что за ними подглядывали.
Что за абсурд.
- Слушай. Мне кажется, или за окном только что не было этой статуи? – закусив губу от досады, спросила она, надеясь, что просто оказалась невнимательной. Это было бы вполне простительно.
Но какой дурак станет размещать статую так, будто она прислонилась к стеклу и… ну да, смотрит?

Пока Истредд познавал мощь назаирских весенних ливней, Шеала, движимая досадой и некоторым разочарованием – в этой жизни вообще может хоть что-то пойти так, как должно? - совершила попытку добраться до любопытной статуи более быстрым путем. Но после вдумчивого изучения рамы оказалось, что окно глухое – возможно, были какие-либо секретные запоры, но чародейка их не нашла. Выбраться на террасу прямо из дома через окно было бы оптимальным выходом – во-первых, здесь хоть немного проветрилось, а сырой ветер убрал бы висящую в воздухе пыль, а во-вторых, за статуей куда удобнее наблюдать, пока, собственно, ты держишь её в поле видимости. Но пока она возилась, поначалу совершенно не по-чародейки становясь на цыпочки и не слишком культурно сквозь зубы поминая Креве и то, каким ростом это божество её наградило, а потом все же плюнув и использовав левитацию – окна здесь делали большими и высокими, видимо, из-за солнечного климата, стремясь к экономии свечей, - статуя, воспользовавшись отсутствием прямого взгляда, умудрилась поменять месторасположение.
Для обычного человека это наверняка выглядело жутко. Для чародеев – вполне объяснимо и почти обыденно, а осознание того, что органы чувств их не подвели и статуя всё-таки передвигалась, было так и вовсе успокаивающим. Спрыгнув с подоконника, Шеала некоторое время озадаченно глядела в окно, пытаясь без осмотра определить, использовано ли зачарование или же големизация – а то и то и другое совместно. Статуя совершенно определенно не могла обладать свободой воли, следовательно законы её передвижения были кем-то установлены, только вот зачем кому-то понадобилось приказывать ей наблюдать за тем, что творится в доме? Шутки ради? Пугать гостей? Ничего другого в голову не приходило. У Истредда было целиком пристойное чувство юмора, но это совершенно не значило, что его родственники – о каком бы колене и степени родства ни шло – обладают точно той же добродетелью. Учитывая всю ту скудную информацию, которую успела выяснить Шеала про положение магов в империи, экстравагантность тут не слишком ценилась, может быть именно поэтому неизвестный нильфгаардский чародей жил именно здесь, в руинах вдали от человеческого жилья, а не в городе, в которых его несомненный магический талант мог послужить родине. И, видимо, не отказывал себе в смелых экспериментах.
А это всё значило… ну, например то, что здесь можно будет разыскать множество полезных вещей. Это должно было настраивать на оптимистичный лад, но…
- Всё равно не смешно, - выругалась она вслух, и акустика тут оказалась такой, что собственный голос, искаженный то ли эхом, то ли его полным отсутствием, её едва ли не испугал. Изнутри дом казался жутковатым – казался бы, если бы ей было намного меньше лет, но ей не было, и поэтому это всё по-прежнему чем-то нравилось. А статуя… ну что они, не чародеи, в конце концов? А если всё же дело в големизации, её к тому же можно будет разобрать на ценные составляющие. Если големов будет несколько, это позволит окупить хотя бы часть ремонта. И не сказать, что Шеала не хотела приступить к реализации этого плана прямо сейчас, но возвращение Истредда настраивало на более миролюбивый лад, и выбивать окно с целью незамедлительного разбора статуи сразу же перехотелось.
В конце концов, можно начать с эмпирического подхода и выяснить, есть ли здесь ещё эти… создания неизвестного скульптора с подобным приказом. Нельзя сказать, чтобы пустоокие лица, прислонённые к стеклу, совсем не портили настроение, но надо же попытаться получить из ситуации хоть какую-то выгоду? Да и помешать – и это не могло не вызвать злорадства - они всё равно никак не смогут.
Гроза постепенно уходила южнее и западнее, но дождь и не думал прекращаться, переходя в затяжной, обещающий затянуться если и не до утра, то хотя бы до середины ночи. Статуя, почувствовав отдаление угрозы, снова поменяла позу, но к стеклу больше не прилипала.
- По крайней мере здесь ничего не горит, не рушится, никто не лезет в дом, не стучится в заднюю дверь, истекая кровью, и твои пациенты не требует немедленного осмотра побаливающей вот уже две недели ноги, при ближайшем рассмотрении охваченной сухой гангреной, - миролюбиво произнесла Шеала, – погоди, я сейчас попробую разыскать что-то, из чего можно пить, но если не найдется, не беда. А пока не двигайся, я немного просушу…
Искать, где здесь могло храниться фамильное серебро, особого желания не было, - учитывая зловредность характера неизвестного родственника, Шеала начинала предполагать, что он все-таки являлся какой-то нечистой тварью из иного плана и серебра не переносил в принципе, - она распахнула несколько шкафчиков наугад, с полминуты задумчиво рассматривала плотный слой пыли, покрывающий затейливую композицию из костей, животного черепа и красного воска, когда-то наверняка бывшего ритуальными свечами, потом за этим всем обнаружила чаши, по оформлению не иначе как служившие для распития крови девственниц, с сомнением вытряхнула оттуда нечто, напоминающее старый слежавшийся пепел и вернулась к владельцу этого безобразия.
- Я так подумала, может к чёрту бокалы, - совершенно несолидно подбирая подол и совершенно несолидно забираясь на стол следом – вся мебель здесь выглядела настолько монументально, что наверняка могла выдержать и больший вес, и много чего ещё, - чародейка всё ещё не хотела убивать. - Даже не хочу спрашивать, кем был этот твой родственник. И статую эти тоже к чёрту, пусть смотрит, разберемся с ней позже. Закопаем остатки в саду, как думаешь?
Стараясь не оглядываться на окно – и в самом деле, пусть катятся в бездну или ещё куда подальше, - она небрежным жестом смахнула большую часть пыли, покрывавшей стол, с совершенно очевидным намерением этот стол использовать совершенно не по его прямому назначению, и уже было начала приступать к реализации плана, разом выбрасывая из головы все мысли, как из сада, несмотря на пелену дождя, донеслись звуки совершенно человеческого происхождения. Попросту – кто-то орал, только не разобрать что.
А потом, не успели чародеи послать к чёрту и это, во входную дверь кто-то очень настойчиво постучал.
- Ну, по крайней мере здесь всё ещё ничего пока что не горит, - перенимая печальную интонацию, заключила чародейка, второй раз за день невежливо прерванная и оттого весьма огорчённая.

Спустя примерно половину вдоха Шеала поняла, отчего стук звучал как-то не так – очевидно, гостья вовсе не намеревалась выглядеть вежливой, а попросту выбила о дверной косяк каблук ботинка от случайно налипшей грязи перед тем, как войти.
На её фоне оба чародея, обычно выглядящих достойно даже в расфранченном северном обществе коллег, сейчас смотрелись весьма так себе. Речь шла даже не о композиции, далекой от любых рамок приличия, а, скорее, о клочьях паутины на рукаве, разводах пыли на подоле, и том, что ещё час назад могло считаться прической. Ну и о выражениях лиц, наверняка. Тоже далеких от любых рамок приличия.
Впрочем, думать об таких мелочах было некогда, потому что само по себе появление подобной женщины в этом забытом всеми богами и великим солнцем месте никак не могло быть случайным. И тон её беседы Шеале совершеннейшим образом не нравился - ей вообще не нравились люди, пытающиеся распоряжаться другими людьми, как своей собственностью, и если уж речь зашла о чудовищах, то одно из них, и совсем не то, которому этот термин предназначался, собиралось высказаться в пространство, притом совсем не словами.
К счастью, Истредд, зная её натуру, всё-таки успел раньше. Правда, после объяснения ничуть не стало лучше, и Шеала ещё несколько секунд думала, гасить ли заклинание на скрытой от гостьи руке, или не стоит. Погасила – ради того, чтобы застегнуться. Приводила себя в порядок молча, потому что подобрать слова, особенно вежливые, было сложно, а вопрос о том, отчего сам Истредд с этим до сих пор не разобрался в присущей им обоим манере, совершенно определенно был невежливым.
Если серьезно, то она не знала, что думать. Но прекрасно понимала, почему он до сих пор об этом всём ей не говорил. Даже движущиеся статуи и чьи-то вопли из сада были чем-то не из ряда вон выходящим на фоне появления графини Гельдерн, судя по всему, очень довольной произведенным эффектом. Шеала испытывала смутное и плохо сформулированное желание быть единственной женщиной в жизни Кадваля, которой он бы разрешал за собой присматривать, хотя бы потому, что не имела склонности врываться в дом без стука. Но вслух эти размышления не озвучила - поначалу колебалась с формулировками, а потом так и вовсе не успела, потому что этот дом, находящийся в трех днях пути до ближайшего замка и в дне пути до ближайшей деревни, судя по всему, сегодня был чем-то вроде места торжественного приёма.
И, несомненно, каждый приглашенный будет врываться вот так вот.
- Креве, - спустя ещё секунду произнесла Шеала, тихо и почти себе под нос, - а что я-то тут делаю?

Даже в Назаире март оставался мартом, и ощущать потоки холодной воды за шиворотом оказалось не слишком приятно. Не удосужившись захватить ни куртки, ни накидки, чародейка быстро про это пожалела – быстро, но недолго, потому что вскоре стало не до того.
Как бы абсурдно это ни звучало, статуи действительно жрали людей, кем бы те ни были, и пожалуй, в обычное время подобному факту стоило только порадоваться – не нужно помнить про кормежку сторожевых псов, содержание големов практически не требовало внимания - но кажется, пострадавшей стороной были какие-то очередные знакомые Истредда и с их скоропостижной кончиной придется подождать, не то он расстроится.
Серьезно, откуда столько людей в этом месте.
- День пути до ближайшей деревни. Три дня пути до города, - отфыркивалась от залепивших лицо мокрых прядей Шеала, пытаясь очень, очень быстро понять, как остановить двух небольших, но весьма серьезно настроенных гипсовых львов с человеческими лицами, вцепившихся в затянутого в черное мужчину, и не разодравших его на клочки лишь по причине того, что у их человеческих лиц были небольшие рты с человеческими же зубами. А такие зубы, как бы про обратное не шутил Истредд, для людоедства подходили так себе.
С другими стихиями, кроме огня, у неё были не слишком теплые отношения, кое-какие заклинания вызывали сильную мигрень и попытки утраты сознания, и на подобные жертвы ради неизвестных нильфгаардцев она бы не пошла, но устроить некрупный электрический разряд было вполне ей по силам. Откат ударил в виски, на мгновение заставив зажмуриться от неприятных ощущений, но в целом вышло терпимо.
Вторую статую удалось отогнать спустя две или три минуты - она основательно пожевала руку своей жертвы, но в конце концов капитулировала, умчавшись в пелену дождя то ли за подкреплением, то ли зализывать подпалины на собственной гипсовой шкуре и ждать подходящего для мести часа.
Потом пришла мысль о том, что подобным образом придётся выключать каждого голема, который надумает двинуться в ненужном направлении, и чародейка с досадой скрипнула зубами.
- Кто-нибудь объяснит мне, что здесь происходит? Валь?

Ночь прошла так быстро, что из воспоминаний о ней, кажется, осталось лишь несколько обрывков. Когда на парк упала темнота, разыскивать статуи сразу стало заданием непростым - они передвигались быстро и имели скверную привычку нападать со спины; нильфгаардцы, по неизвестной причине полюбившие флигель их дома, путались под ногами, выдавали очень важные и своевременные советы на чудовищном диалекте старшей речи, который Шеала понимала не то чтоб через слово, но к ночи взаимодействовать становилось намного сложнее, - и через несколько часов захотелось даже стать на сторону статуй и сожрать парочку самых умных - а самое главное, она совершенно не понимала, что здесь происходит, но задумываться, к счастью, было некогда.
Работа, как водится, настигла чародеев даже там, куда они от неё сбежали – и вместо того, чтобы проводить ревизию спален на предмет гармонии с алыми шелковыми перинами, пришлось сначала полночи заниматься консервацией злокозненных големов – все, как одна, статуи были на редкость агрессивны, а самая мелкая, размером едва ли больше ладони, даже умудрилась, пользуясь весенней травой и темнотой, подкрасться незаметно, вцепиться самой Шеале в лодыжку и оставить там ощутимый кровоподтек. Пыталась прогрызть кожу, но не успела, превратившись в чёрную пыль. А потом общаться с, собственно, неудачными жертвами.
Радости не добавлял и тот факт, что здесь кто-то регулярно бывал. Шеала была готова к тому, чтобы увидеть в доме следы присутствия предыдущих хозяев, но оказалось, что здесь периодически бывает целая толпа, и не абы кого – а шпиков самого господина де Ридо, чьим именем в половине северных королевств люди с образованием чуть лучше храмового пугали своих детишек. Узнав это, ей оставалось только вздохнуть – ну в самом деле, глупо было ожидать того, что люди с такими рожами окажутся кем-то ещё.

- Может быть, нам удастся договориться о нейтралитете? – Шеала в свою очередь отчаянно сдерживала желание сесть прямо на ступенях и подремать, прислонив голову к живописной пасторали. Она была очень солидарна с неизвестными жнецами, потому что почти всё, что осталось из желаний к утру – так это убивать.
Ну, и ещё кое-что.
- С людьми де Ридо, не статуями. Отдадим им флигель, пусть развлекаются, только если будут кого-то убивать, пусть тихо… и закапывают где-нибудь в парке подальше от главной дорожки, - мельком ей подумалось, что шпионы при первой же попытке этого могут наткнуться в земле на схожую неожиданность, оставленную в свою очередь уже неизвестными обитателями этого дома – хотя, судя по начинке статуй, те материал даром не переводили, и всё уходило в работу, очень практичные господа, надо думать. – А если серьезно, то после всей той уборки, которую мы тут провели, отказываться от этого дома будет глупостью. Я надеюсь, на этом сюрпризы закончились. К тому же, по словам того же господина Гвынвора, здесь есть настоящая ванна. Надо не забыть её простерилизовать, наверняка господа шпионы в ней утопили не единственного предателя родины. Не у каждого короля есть подобная роскошь.
Что парни с такими крепкими нервами могли охарактеризовать как «странно», она даже думать не хотела. Впрочем, присущая многим чародеям атрибутика, неизменно говорящая не столько о дурном вкусе, сколько о попытках возвыситься над обывателем, была обычно не более чем маскировкой, позволяющей на фоне этой гадости вытягивать больше денег из впечатленной клиентуры, и не сказать, что Шеала сама этим не пользовалась. За такое количество времени, проведенное в Братстве, невольно привыкаешь к чучелам разнообразных гадов, развешанных где попало, и даже начинаешь находить своеобразную прелесть в человеческих и нечеловеческих органах, размещенных в уютных круглых банках с прозрачными стенками, а запах формалина становится чем-то вроде неизменного атрибута рабочего кабинета и настраивает на рабочий лад.
Впрочем, тот, кто украшал подобными атрибутами собственную спальню, имел риск слыть извращенцем даже по мнению Шеалы. Хотя это после всего увиденного было совершенно не удивительно и даже, можно сказать, не цепляло взгляд.
В отличие от размера ложа, которому тоже позавидовало бы большинство королей севера. Что сказать, родственник Истредда предпочитал жить с размахом.
- Мне тоже тут нравится, - уверенно проигнорировав подсвечники, сделанные из черненных хребтов, рядком расставленные банки с младенцами и любовно собранный скелет неизвестной твари над припыленным траурным балдахином, Шеала резким жестом распахнула окна, заставляя поднявшуюся от шагов пыль вылететь наружу, в сырое пасмурное утро, - так что cuach теперь они нас отсюда выгонят. Даже если это будет твоя… мать.
У изящно оформленных люкарн прикорнули статуи, выполненные то ли в виде чертей, то ли горгулий, они были крылатыми, и это являлось не слишком приятным признаком. Отсюда было не понять, являются ли они также големами – но скорее да, чем нет, впрочем, проверять желания не было.
- Возможно, придется задернуть шторы, - с всё той же уверенностью подытожила чародейка, - и я пока что не хочу знать, что находится вон за той дверью.
Продрогшие, вымокшие под дождем, перемазанные чёрт знает чем даже несмотря на вежливые попытки имперцев отблагодарить за оказанную помощь, чародеи сейчас… ну да, были в обычном состоянии. Диком для большинства их коллег и совершенно привычном им двоим. За столько лет совместной работы это уже ничуть не удивляло, а попадающиеся по дороге редкие островки спокойствия и роскоши совершенно бессовестно, можно даже сказать с жадностью эксплуатировались – потому что кто знает, когда ещё выпадет возможность? И плевать, что окружающая мрачная роскошь сейчас предполагала, наверное, нечто намного более величественное, может быть, определенный церемониал, и уж точно не перспективу отмывать от садовой грязи все доступные поверхности впоследствии.
Может, удастся уговорить кого-нибудь из шпиков как-нибудь отдраить тут всё?
Шеала зябко повела плечами и призналась:
- Если что-то и в этот раз нам помешает, я это сожгу. Знаешь, мне, кажется, удалось добиться значительного повышения температуры в формуле Зангериса, и было бы неплохо провести пару испытаний, согласна даже без лабораторного журнала. Иди ко мне?
Но, разумеется, ни на какие - во всяком случае магические, во всяком случае сопряженные с боевыми заклинаниями - испытания сейчас не была готова.

Одеяло, возможно, можно было бы и вовсе сбросить, так оно точно не мешало ничему – но снаружи был ветер, в распахнутое окно вслед за закатным багрянцем проникала сырая прохлада – видимо, днем снова шел дождь, но они всё пропустили – поэтому нарушать тепло, воцарившееся тут, внутри, не было никакого желания. Что бы там, снаружи этого уютного мирка снова ставших нестерильными простыней и перин, не происходило – оно совершенно определенно может подождать. Впрочем, исходя из того, что проснулись они сами, за день не произошло ничего из ряда вон, а рой имперских разведчиков, заведшихся в доме, мог обойтись без врачебной помощи ещё какое-то время. Была, конечно, потаенная надежда относительно того, что они вовсе решат покинуть негостеприимный особняк, но не с их чародейским везением, нет.
Мысли относительно дома – он был все-таки странным, – разнообразных, живых и мертвых, родственниках, разведчиках и пятнах крови на ступенях текли ленно и плавно, лишь немного разбавляя золотистую дремотную негу, пришедшую на место снов. Костяной кадавр слегка покачивал шипастым хвостом в такт порывам ветра и задумчиво лицезрел ряд подсвечников, расположившийся напротив кровати. Чародейка была готова поклясться, что утром, - даже несмотря на усталость, она не могла настолько ошибаться, - череп был повернут в сторону кровати, но сейчас, видимо, здесь не демонстрировали ничего интересного.
Ну и уро… затейником же был этот дядюшка.
Но это не слишком сильно трогало, как не тревожили и все пока ещё неизведанные сюрпризы, кровавые или некромантические. Магия может справиться практически с каждой из отвратительных вещей, какие бы неожиданности дом ни готовил, и они обязательно займутся этим со всеми присущими им методичностью и тщательным рвением.
Потом.
Так сложно было просыпаться одной
Совершенно по-кошачьи потеревшись щекой о плечо, Шеала, пожалуй, сейчас самую малость не понимала – как она успела так быстро к этому привыкнуть так, что при даже временной потере начинала испытывать почти что агонию? И сейчас тянулась навстречу, испытывая что-то вроде нездоровой зависимости, к счастью, утоляемой так легко и просто, но почему-то ей постоянно казалось, что это случалось слишком редко.
Мир, расцвеченный багрянцем, бликами и ветром, пожалуй, был готов к чему-то более смелому, чем прозрачные акварели – отдых вытер с лица Истредда залегшие к утру тени, снова смягчил заострившиеся от усталости черты, и сейчас никто не рисковал опозориться, провалившись в изможденный сон.
- Сразу видно, что ты не в курсе достижений современной некромантии, - улыбнувшись куда-то в плечо, чародейка рывком потянула одеяло ещё выше, высвобождая себе простор для действий, - появилось несколько любопытных монографий на этот счёт. Гадание по внутренностям собак, в придачу на собственной крови и ещё несколько не менее мощных компонентов. Ещё мне попалась статья какой-то нильфгаардской то ли медички, то ли коронера относительно манипуляций с трупами… но ты продолжай, я не смогу отвечать, но буду внимательно слушать. Кстати, как он умер, тебе рассказали? Твоя мать производит впечатление… осведомленной особы, не удивлюсь, если она сумела уже всё вызнать.
Она не спешила, испытывая стойкую уверенность в том, что по-прежнему готова сжечь любого, кто посмеет помешать, не торопила и не торопилась, печати отчего-то снова искрились, смирившись с тем, что их владельцы немного больны, кололи пальцы, язык и кожу: это уже не было сном, но всё ещё было грёзой – тягучей, багряной, неспешной, как опускавшийся на Назаир закат, не теплой, а уже горячей, самую малость угрожающей, как повисшая на краю закатного горизонта далекая гроза.
Люстра, конечно, будет потом, но как удержаться от соблазна и не использовать хотя бы чуточку огненных жал?
О психическом состоянии людей де Ридо, если те ещё были в флигеле, чародейке не думалось вовсе, она только надеялась, что они будут осмотрительны и не отправятся проверять источник шума, а сферу молчания она не использовала принципиально – да и лень тратить силы, в конце концов, кто здесь на правах гостя?
Но когда из углов спальни снова принялась робко выползать тишина, опасаясь даже успокаивающегося дыхания, совершенно внезапно – хотя ладно, когда это неприятности были неожиданным фактором? – кто-то решил морально поддержать чародеев, и, судя по звуку, этот кто-то был совсем рядом.
Шеала, до этого момента неторопливо думавшая, что стоит поднять одеяло с пола и снова обосноваться в царстве уюта и тепла, только как же лень шевелиться, вполголоса выругалась и первой отправилась проверять, кто орёт. Было любопытно в том числе и потому, что звук совершенно определенно доносился не снизу, а скорее, откуда-то сверху. С крыши? Но вряд ли шпики после этой ночи были настолько неосмотрительными, они же не могли не увидеть…
Но судя по виду, это был не шпион. Почти что мальчишка, бледный и рыжий, трепыхался на уровне карниза второго этажа, крепко удерживаемый одной из каменных чертеобразных гаргулий. Та, кажется, намеревалась приступить к трапезе, а юный смельчак отбивался от неё тяжелой связкой… отмычек?
- Истредд, - чародейка оперлась о подоконник, выглядывая подальше, - у нас тут, кажется, воры.

Все истории, рассказанные Мархеллом, были чистой воды враньем, формируемом на ходу: лжецов Шеала повидала на своем веку достаточно как для того, чтобы не восхищаться сомнительной филигранностью исполнения, впрочем, отсутствие опыта воришка компенсировал горячим юношеским энтузиазмом. Даже, паршивец такой, почти их не боялся, подсознательно каким-то образом чувствуя невероятную благостность обоих чародеев.
Шеала подумала и от перспектив педагогического размазывания по стенам отказалась. В основном потому, что стены при ближайшем рассмотрении и без того оказались так себе, и зачем усугублять беспорядок?
Из окна дышала упавшая на Назаир ночь: сумерки здесь были короткими, за закатом на землю почти сразу же опускалась бархатная темнота, и теперь скреблась в стекла распахнутых створок давно не стрижеными ветками кустарников. Статуи затаились, по крайней мере пока что, в окна не заглядывали, и это не могло не радовать.
Чародейка поразмыслила ещё, и пришла к выводу, что тоже не имеет ни малейшего желания устраивать расправу над воришкой. Не потому, что он лез сюда от великой нужды: судя по мыслям, то знал, паршивец, что дом пользуется дурной славой – и это чародейка переворошила с особенным интересом, - но всё равно лез. То ли на спор, то ли доказать свою храбрость и отвагу самому себе, ну и, как всегда водится в подобных случаях, не умер по чистой случайности. А потому что, кажется, заранее соглашалась со всем, что тут творилось, принимая любой сюжетный поворот с флегматичным смирением. После обнаруженного во флигеле гнезда разведчиков вор уж точно не мог удивить. Впрочем, немного жизненных уроков, в частности этого самого смирения, ему не помешает. Бравурная наглость вора импонировала, однако не во все моменты была уместной, а иначе он, по-видимому, не умел.
- Радость моя, мне, кажется, нужна ещё одна печать, - с вздохом сожаления, означающим крайнее нежелание двигаться вообще, чародейка поднялась и сплела пальцы в сложную конструкцию, - слишком уж часто я этим занимаюсь.
Сначала это были контролирующие чары, без слов поясняющие, что будет с тем, кто ослушивается приказов хозяина дома. Потом – телепатический контроль, без боли, но слишком настойчивый как для того, чтобы быть приятным. Заклинания, передающие гибкую программу приказов с условиями.
- …и отчисти тут всё, - закончила она, бросив взгляд на толстый слой пыли, покрывающий каждый предмет окружающей обстановки. – Ничего-ничего, Валь, пусть немного постарается, может, что-нибудь усвоит. Я попросила его сходить к барону Гвынвору, пусть для начала хотя бы стянет что-то из еды. Вор в конце концов, надо этим воспользоваться, когда ещё выпадет такой удобный повод.
Кроме этого, разумеется, были и другие условия: не приближаться к статуям, не выходить за территорию особняка, при любом непонятном и необъяснимом событии или странной находке – не трогать и позвать госпожу. Для верности оставив на лбу у Мархелла метку, отслеживающую его точное расположение в доме, Шеала украдкой зевнула в тыльную сторону ладони и наконец приобщилась к вину, крепкому, почти черному и отдающему ягодами. Дядюшка, кроме очевидных наклонностей, видимо был не дурак ещё и выпить.
- Я всё размышляю, на что зачарован дом. Понятия не имею, как это все расшифровать, тут южная школа. Но мне кажется, что стоит ещё и запретить посторонние телепорты, как думаешь? Я, наверное, не выдержу, если здесь то и дело будут вываливаться чародейки.
Впрочем, это наверняка было не самой великой проблемой этого дома, в котором в каждом шкафу помимо вина был пепел, свечи и невнятные останки, и очень хорошо, что за уборку принялся крепкий нервами человек, лишенный стереотипов и по причине своей молодости достаточно энергичный как для того, чтобы собрать всю эту оккультную дрянь и выбросить вон.
Тем более что это всё устарело лет на двадцать, сейчас, несмотря на кажущуюся запретность подобных наук, практиковали с намного более современными объектами.
Вино ещё не успело закончиться, а Мархелл уже возвращался – но не один. На расстоянии нескольких шагов за юношей со стеклянным взором, слегка потрепанном по сравнению с тем, что было четверть часа назад, и несущем порядочно еды как для того, чтобы она одним своим видом успокаивала, следовало двое нильфгаардцев, и вид они имели до тошноты почтительный, следовательно, что-то снова от чародеев хотели.
И это были не перевязки.
- Мы заметили, как он пытался своровать еду, - пояснил один из шпиков после приветствия, - попытались остановить, немного… ну помяли его, чуть-чуть сломали шкаф, - на этом моменте Шеала принялась лениво размышлять, а какого вообще чёрта эти люди ведут себя настолько почтительно в этом доме, неужто боятся боевого целителя? - А за шкафом обнаружился потайной ход. Барон велел сходить за вами. Но мы подождем, не торопитесь.
Судя по этому всему, в потайном ходу оказался очередной сюрприз от дядюшки, пронявший даже суровых разведчиков. И это, кажется, снова требовалось принять со смирением.

- Какая мерзость, - так и не определившись, чего в слова стоит вложить больше, брезгливого отвращения или исследовательского любопытства, откликнулась Шеала, слегка наклоняясь вперед и осторожно запуская руку в светлые волосы. Она всё ещё пребывала в той степени умиротворения, когда творящиеся вокруг вещи тянуло называть литературными словами, хоть и постепенно набирающими некуртуазной экспрессивности, но, даже если постараться убрать призму восприятия, события выглядели прелюбопытнейше.
Вот, к примеру, крысы. Им же нужно чем-то питаться, особенно если шпионам действительно не показалось, что их была чёртова орава?
- Радость моя, представь, что за счастье – раскопки прямо не выходя из дому, - почти без иронии произнесла она вслух, - опасности, магические барьеры, тянет чем-то мерзким, всё как мы любим. Уникальный шанс, давай хотя бы посмотрим?
Обернувшись к людям барона, она уточнила:
- На предмет существования других ходов тут уже все проверили? Нет, я не предлагаю простукивать панели, но может хотя бы со свечой по углам походили?
Разведчики переглянулись с сомнением, в котором читалось явственное нежелание выдавать информацию. Но, видимо, пиетет перед мерзкими колдунами-владельцами дома победил, хоть и с совсем небольшим преимуществом.
- Да тут везде сквозняки, - наконец пояснил один из них, молодой мужчина, обладающий на редкость незапоминающимся лицом, - такое впечатление, что дом весь состоит из секретов. Это вы ещё гадости на втором этаже не видели. При всем уважении…
Шеала слегка изменилась лицом, поверхностно скользнув по мыслям разведчика – вообще говоря, телепатические фокусы в подобных случаях она не практиковала, считая это проявлением невежливости, но любопытство сейчас было слишком велико, и, уже примерно представляя, какого рода сюрпризы могли их поджидать в этом доме, она предчувствовала, что описать словами это будет довольно сложно.
И не ошиблась – видимо, господин с пока ещё неизвестным ей именем не пожелал ограничиваться одной только купальней, и разместил леденящие душу гадости ещё и в своем просторном кабинете в флигеле.
- Вы её хотя бы не… - она замолчала, в сердцах закончила невпопад, обращаясь к Истредду: - Лучше бы твой дядя был любителем иллюзий, а не мертвечины, Креве, что за мерзость. Всё вот это - выволочь наружу и сжечь к дьяволу, распорядитесь, барон.
Детально озвучивать увиденное она не рискнула, не желая расстраивать и без того не слишком веселого владельца этого великолепия. Если так подумать, рассуждала Шеала мысленно, крысы и глубокие подвалы - это ещё пристойный вариант по сравнению с…
- Только внимательно следите за статуями.
- Да мы так-то пару штук с утра уже разбили топором, - безмятежно отозвался один из самых крепких, ковыряясь в зубах мелкой костью. Была она частью ужина либо же найденным где-то здесь элементом декора – чародейка даже делать ставки не отваживалась, но разведчики, очевидно, уже попривыкли ко всем чудесам, здесь происходящим, - а вы слышали эту историю с новиградскими ведьмами и тем, как их сжигают?
Эта шутка каждой магичке Братства набила оскомину ещё тогда, когда культ Вечного Огня только-только зарождался в Редании, поэтому в ответ бравый нильфгаардец, живо интересующийся фольклором северных соседей, получил суровый взгляд, и живо заинтересовался пятном на полу.
Но, если возвращаться к насущным проблемам, в таком состоянии ход действительно нельзя было оставлять, и она потянулась своими чарами в помощь, ничуть не стараясь себя удержать от того, чтобы не притрагиваться магией к магии – единожды переступив эту черту, невозможно стало отстраняться, и сквозь светлую изморозь, возникающую в воздухе, прорастали золотые всполохи.
И то, что вокруг находились люди, ничуть не смущало.
Нити рвались одна за другой, и от высвобождаемой силы в воздухе отчетливо пахло озоном, перебивая запах леденящей душу древности. Впрочем, чародеев это всё давно уже не трогало, - даже если не принимать во внимание отвлекающее колдовство – потому что страшно бывает только первые полсотни раз.
- Ради нашей общей безопасности – пока мы не спустились вниз, скажите, знаете ли вы что-либо про предыдущих владельцев дома? Поможет любая информация, потому что я пока что не знаю, как это трактовать.

- Коллега Стрегобор, помнится, предлагал свои иллюзии людям за деньги, - фыркнула Шеала, - не удивлюсь, что на это и жил. Но до трупов ещё никто не додумывался.
Воистину, Нильфгаард – вечно на острие прогресса.

Масштабы того, что очень точно охарактеризовала бы коллега Нейд и чему всё сложнее было подобрать слово им двоим, начинали угнетать. Не то чтоб ожидалось, что дом, доставшийся чародею от чародея, будет не иметь двойного дна, но иногда спокойнее и дешевле взорвать всё и отстроить заново, притом в каком-нибудь другом месте, подальше. Даже печально, что ей понравилось именно это.
Потому что даже поделенное на восемь количество смертей начинало серьезно тревожить – ничуть не полагаясь на суеверия, Шеала всё же предполагала, что это могло оставить на действительности определенный отпечаток. Нечеловеческие опыты и убийства никого не удивляли даже не со времен Риссберга, а немного раньше, и вопрос, собственно, заключался в том, соблюдал ли дядюшка меры безопасности и не допустил ли… спонтанного возникновения проклятий, к примеру. Впрочем, пока что с магическим фоном вокруг, в отличие от стремительно меняющегося не в лучшую сторону настроения, было спокойно и ровно.

То, что с ними пошли разведчики, было даже хорошо. Не потому, что ими можно пожертвовать вдруг что – после всей увиденной мертвечины это неправильно хотя бы из чувства противоречия, - но они по меньшей мере обладали крепкими нервами и не норовили хлопнуться в обморок при виде разнообразных мерзостей, а ещё не были дураками помахать оружием ровно в той мере, чтобы стать опасным противником и для трупоеда, и для чего угодно ещё, с чем сталь справляется быстрее волшебства. Самым рациональным, конечно, было бы послать вниз ведьмака, а лучше двух-трех, только где их теперь найдешь, ещё и в такой глуши? Не говоря уж о том, что оба чародея этот цех крепко недолюбливали.
Не спеша наклоняться над тем, что осталось от скелета, Шеала брезгливо придержала подол, хотя, совершенно очевидно, эти попытки не испачкаться бесполезны.
Просто было противно.
- А я бы на вашем месте подумала о том, отчего эти останки находятся на ступенях. Трупоеды – или крысы, не знаю, - растащили половину костей, но даже того, что осталось, достаточно, чтобы понять, что ЭТО желало найти выход. Даже учитывая некую… сумрачность сознания местных обитателей, не берусь судить, что у них было с головой – прости, милый, - они вряд ли оставляли плоды своего творчества свободно передвигаться по подвалам. Вероятно, произошло нечто непредвиденное. Или когда этот аэп Арфел повесился – или его повесили, я не совсем поняла? – и здесь не осталось кому за ними приглядывать, то они пытались выбраться в попытках найти себе пропитание. Это бы объяснило вот этот нехарактерный по сравнению со всеми остальными след на остатке лучевой кости – видите? Возможно он отгрыз себе руку, тогда следует сделать вывод о том, что их держали в чем-то вроде кандалов или на привязи. Жаль, черепа нет, он бы дал больше пищи для размышлений.
Аккуратно переступив останки, Шеала спустилась ниже, вызывая целый рой магических светлячков – по подвалу совершенно внезапно загуляли сквозняки, гоняя туда-сюда затхлый запах мумифицированных трупов и костей, так что на факелы шпионов стоило было понадеяться лишь с той точки зрения, что этой силой в случае чего можно будет воспользоваться: тревожно метущееся пламя только вызывало сонм дрожащих теней, скорее мешающих, чем помогающих восприятию.
- Должны быть и другие. Интересно просмотреть записи этого сумасшедшего, чего вообще он пытался добиться? Сверхчеловеком тут и не пахнет, - сморщив нос, Шеала опустила характеристику того, чем тут пахло, ну, кроме неприятностей совершенно определенного толка, и спросила:
Ты не хочешь после всего увиденного сменить фамилию? Конечно, так совсем не принято, да и место для подобных предложений не слишком подходящее, но мы ведь чародеи.

Решительная смена вектора интереса была вполне объяснима – если поначалу дом выглядел как сборище не самых остроумных шуток, протухших ещё в прошлом десятилетии, и это, возможно, вовсе не было метафорой, сейчас история начинала пахнуть без малого планами на выведение сверхчеловека и прочими абстрактными абстракциями, которыми маги обычно прикрывали собственный комплекс всевластия. Кто, конечно, не грешен – однако до подобных масштабов, щедро замешанных на наглой и, скорее всего, вполне осознанной невежественности, чародеям было ещё сходить с ума и сходить. Чудаковатого дядюшку, пожалуй, стоило разыскать и повесть повторно, на всякий случай.
Бездумно считая ступени плавно ведущей вниз лестницы, скорее пологой, чем ограняющей серьезный наклон, чародейка, впрочем, размышляла о других вопросах. Не то чтобы обилие признаков смерти требовало отрешиться – к таким вещам она привыкла, и да, в Риссберге бывало и хуже, - просто, прожив какое-то количество лет так, как жила Шеала, невольно начинаешь воспринимать ужасы как обыденность. А думала она об том, что так и не услышали их вынужденные спутники, сейчас то с интересом внемлющие кратким историческим выкладкам, то невнятно сквернословящие из-за архитектурных перепадов и невпопад попавшейся под ногу очередной кости. Их, костей, здесь было немало.
Вообще говоря, чародейки замуж не выходили. На обучение старались отдавать тех, кому замужество и без того не светило, по старым обычаям считая, что у мужа за пазухой жизнь спокойнее и сытее. Институт брака подразумевал стояние у плиты и бесконечный цикл беременностей и родов - ни то, ни другое, ни прочие сомнительные преимущества женщины с раз и навсегда обеспеченной личной жизнью чародеек, разумеется, не прельщали, а свою возможность жить свободно, не оглядываясь на мужчину, они считали немалой привилегией, притом небезосновательно. Вдобавок, ведьм замуж попросту не брали – кому охота иметь за родню подобное создание, чихать хотящее на любые приличия и ставящее свои собственные желания выше чьих угодно? Нет, любители время от времени находились, но порой дело было в деньгах и заканчивалось скоропостижной смертью этого самого любителя.
Поразмыслив ещё немного, Шеала без труда пришла к выводу, что всех вышеперечисленных недостатков потенциальный союз лишен абсолютно и полностью, а почти век знакомства и временами – тесной работы бок о бок, вполне позволяет сделать выводы насчет личностной совместимости, вдобавок, в случае разлада дело решается либо грамотным юристом – упаси боги не из числа отчисленных адепток! - либо… а, к чёрту же. Учитывая то, как изящно Истредд справлялся с наличием у себя нормального имени, попросту не афишируя его на севере, с фамилией можно было поступать так же, так что вопрос с её собственными публикациями тоже решался вполне пристойно. Чародейка настолько увлеклась совершенно нетипичными для себя размышлениями, что сбилась со счета за несколько пролётов до того, как лестница закончилась.

- Так вот отчего говорили, что дом умер, - осторожно переворачивая мыском туфли деформированный, с явственными признаками генетических проблем череп с непропорциональными глазницами и сплющенной носовой костью, Шеала не могла не признать – увиденное пробирало даже её, повидавшую… ну, всякое повидавшую. Было не страшно, но было неприятно. Что уж говорить про разведчиков – хотя они держались молодцами, никто даже не попытался упасть в обморок или блевать, хотя с запахами тут, несмотря на трещины и врывающийся через них холодный предутренний воздух, было так себе. – Беру свои слова обратно, здесь не стоит жить. Одно дело – мертвые шлюхи, но такое количество смертей… не удивлюсь, если тут самосоздалось проклятье или что похуже.
- Ваша магия-шмагия дело десятое, - мрачно произнёс Дыффин, безо всякого уважения пнув чьи-то отлично сохранившиеся в полном комплекте реберные кости, - вы лучше объясните, какого хера тут творится.
Кроме по-скеллигски утонченного оборудования, вогнанного в чурку, здесь нашлись не менее приличествующие подобной лаборатории аппараты – ржавая пила, даже издали не напоминающая ампутационную, но, судя по пятнам, использующаяся именно для расчленений, другие неприятного вида инструменты, скорее калечащие, чем могущие осуществлять тонкие вторжения - словом, обычный набор начинающего садиста-каннибала. Шеале даже стало обидно за свое почётное звание людоедки – это же надо, маг, а так всё топорно, небрежно, невежественно. Некрасиво, в конце концов.
- Я не знаю, - честно ответила чародейка, - но похоже на то, что он держал здесь мутантов, как скот. Будьте осторожны и не пинайте так останки – я не знаю, что может спровоцировать нашу магию-шмагию, и тогда всем здесь будет грустно. Надо жечь, Истредд, или уходить, забыв про это место и понадеявшись, что с ним произойдет что-то само по себе. Я как-то странно себя тут чувствую.

Чародейка, поколебавшись, кивнула, соглашаясь с выводами. Окинула взглядом теряющиеся в полумраке своды, расчерченные светлеющими трещинами, сквозь которые срывалась морось. Погода здесь была почти что как в Ковире летом – и, раз уж про это зашло, то на правах хозяйки…
- Поняли, - мрачно сплюнул заметно даже в этих сумерках бледный разведчик, совершенно определенно здесь многих мутило, - но жрать-то зачем? Ещё и в таких… количествах?
И снова отвел душу на ни в чем не повинных костях. Впрочем, это всего лишь отходы от расходного материала, хотя вот утилизацию можно было наладить получше, а то что за бардак получился.
Шеалу не мутило.
Просто потенциальной госпоже аэп Арфел по-прежнему было странно.
- Не вижу ничего эдакого, - возразила она, - ну да, человеческое мясо на вкус не очень привычно, но никто от него ещё не умирал. Пойдемте.
Кости были свалены хаотически, хотя было заметно, что несколько… десятков? лет назад здесь кто-то когда-то пытался привести это в подобие порядка, для отходов даже было выкопано нечто, напоминающее то ли пологие ямы, то ли рвы, но несмотря на их малую глубину, оступаться не хотелось, покров из останков был чертовски нестабилен в своем хрупком равновесии.
- Мне больше интересно, чем кормили их самих. Не питались же они своими собратьями, в самом деле? Ну, по крайней мере, не поначалу, потом-то понятно, они грызли друг друга от голода. А вот если их откармливали на продажу, то должны же быть у владельцев какие-либо представления о вкусе. Я бы, во всяком случае, на самотек это дело не пускала.
Чародейка ощутила на себе ещё один полный тоски взгляд Айлена и словила себя на несказанном раздражении: что они, в конце концов, в этом всем понимают, но лезут?
- А ещё я бы использовала это всё для некромантии. Подумай, милый, столько возможностей. Можно даже наплевать на план эксперимента, упражняйся бессистемно в свое удовольствие, и, главное, никто не остановит.
Шуршало уже и слева, и справа – хаос костей терялся в сумрачных тенях, но между ними периферийное зрение улавливало смазанное движение. Разведчики хмурились, схватившись за оружие, и теперь по большей части молчали. Их присутствие за спиной сильно нервировало, потому что взгляды отчего-то принялись прожигать лопатки.
В самом деле, а почему они увязались? Что им до наследия этого дома и какое они вообще к нему имеют отношение – и не собираются ли поступить так, как когда-то поступили со старшим аэп Арфелом?
- Идите впереди, - потребовала она, - и оружие держите на виду.
Разведчики раскрыли рты для возражений, и лица их совершенно определенно выражали полное несогласие.
А кстати вот что случается с человеком, если засунуть ему в рот утюг?
- Вы меня нервируете, - пояснила Шеала, вальяжно опуская ладонь на бедро, а в пальцах второй руки затрепетало пламя, отчего-то очень тёмное, почти чёрное, - вперёд.
Резко дернула подбородком в повелевающем жесте, отчего из прически выбилась прядь волос – в предутреннем сумраке посеревшая, посветлевшая и выцветшая.
- Госпожа де Танкарвилль! – сощурившись, Дыффин и сам половчее перехватил рукоять, напрягшись. Он стоял так, что, в случае чего, господину аэп Арфелу будет потрясающе удобно бить – всего один экономный замах, она почти что наяву видела, как летят в стороны осколки черепной кости, а на запах свежей крови, разумеется, прибегут крысы, и всё здесь потонет в шелесте и шорохе, пока они…

Госпожа же Танкарвилль с усилием провела ладонью по лицу. Стряхнула с пальцев чёрный огонь в каком-то даже ужасе, на мгновение задумавшись, что на неё вообще нашло и откуда оно взялось - это было слишком, до неприятного странно, а серое размытое кольцо крыс, молчаливо следующих за ними на периферии видимости, шаркающих, шмыгающих, вдруг вызвало тошноту.
Истредд всегда недолюбливал крыс, и никогда ничего ему не мешало их жечь.
И разведчиков ещё вчера они сами спасали от смерти.
Этот дом был хоть и притягательным, но тоже абсолютно, неприятно, ненормально тошнотворным, кажется, действительно немного живым, потому что затягивал в свои сети безо всяких иллюзий. И вот это-то и было страшно.
Она взглянула в потемневшие в этом сумраке глаза, одновременно очень знакомые и сейчас отчего-то почти чужие, в них легко было ухнуть с головой, прорастая изнутри травой и сетью, это было не то чтоб обязательно – наверное - но она в этом сейчас нуждалась. Ради успокоения, пожалуй.
Просто очень срочно требовалось вернуться в то, чем они являлись ранее. Снова, пусть на мгновение, переплестись, и схваченной в руку холодной, тоже почти чужой руки было недостаточно.
- Валь, положи топор.

- Что-то пошло не так, - тихо согласилась с южанами чародейка. Пальцы не убрала – потому что даже очень особенные, очень уставшие от вечного попадания в подобные ситуации, очень опытные в отношении выхода из подобных ситуаций люди всё же не могли остаться равнодушными к подобному.
Оно… внушало. Пожалуй, даже слегка пугало.
— У дядюшки были очень неприятные наклонности, но, скорее всего, даже он с таким бы не справился. Я не уверена, что это можно создать без Двойного альзурового креста, а его формула утеряна, и к тому же не чувствую присутствия…
— Мэтры, - нетерпеливо прошипел тот, что стоял у нее за спиной, - как эту херь можно убить?
Чародейка пожала плечами.
— Понятия не имею, - честно призналась она, - вероятно так же, как и статуи в саду. Формально у них не так уж много различий, если не учитывать структуру…
— Мэтры! - удивительно совмещая шепот и попытку рявкнуть, шпик перехватил топор.
— Вы правы, Айлен. Надо действовать. Отвлечете ее?
Тот на пробу взмахнул топором – по лезвию проскользнул блик бледного, туманного света, но на него эта чудовищная сколопендра даже не обратила внимания. Зато шорох, раздавшийся там, где ещё несколько минут назад они прошли – видимо, сдвинулась неустойчиво лежащая кость, потянув за собой соседок – заставил жвала дернуться.
А вот это кстати, проскользнула отвлеченная мысль, стоит называть хелицерами или мандибулами? Размер таков, что наверняка без труда перегрызут человеческое тело целиком, и ещё место останется.
- Я хочу к морю, - грустным шёпотом произнесла Шеала, - лежать на берегу, пить ледяное вино и непрерывно… Берегитесь!
Они, по счастью все будучи скорее одиночными игроками, чем любителями ходить строем, все отшатнулись в разные стороны, когда оно метнулось, ориентируясь на звук – шорох неосторожно переставленной ступни, возможно, слишком тяжелое дыхание.
Чародейка успела доплести заклинание – оно плеснулось прямо в мандибулы – хелицеры? – не слишком аккуратной волной жидкого пламени, не нанеся сколько-нибудь ощутимого урона, но приостановив и замедлив; несколько – десятков – пар мелких двигательных конечностей почернели и растрескались, нарушив гладкость стройного ряда себе подобных, и движения чудовища стали слегка рваными, утратив плавность.
Нильфгаардец вдруг, подняв высоко оружие, во всю глотку рявкнул:
- Давай-давай, скотина такая! Чтоб тебя черти драли, еб…
Она метнулась на звук, дезориентированная, но не оглохшая – от мощного рывка массивной петли тела вверх взметнулись мелкие останки, и в воздухе кроме стойкого и тяжелого запаха жженой кости повисла густая, лежалая и очень неприятная пыль.
Разведчик не тратил времени даром – ещё раз выругавшись, уверенным жестом оперся об ограду одного из загонов, перемахнул высокое ограждение одним движением. Защита казалась хлипкой, и тварь уверенно перла вперед, не сбиваясь с цели, и лишь на мгновение замешкавшись. Простоту и лаконичность расчета чародейка познала только спустя ещё несколько минут, успев выпустить ещё одно заклинание, прошедшее лишь по краю покрытого мелкими шипами, больше напоминающими чешуйки, хвоста.
Жвала щёлкнули в опасной близости от непрестанно сквернословящего нильфгаардца, но он остался в живых – ценой собственной куртки – и, споткнувшись, в последний момент чудом проскользнул между двумя сланцевыми выростами, возвышающимися там, где свод пещеры становился пологим.
Сколопендра ожидаемо не заметила их и… застряла. Порода, впрочем, казалась хрупкой – рывок, другой, и посыпались камни - но разведчик успел изрядно увеличить дистанцию, а его товарищ в этот момент, присовокупив к потоку ругательств ещё несколько, сорвал что-то с пояса и широко размахнулся.
Коротко свистнуло - а потом грохнуло, да так, что заложило уши. От вспышки впору было ослепнуть.
- Тут всё к херам сейчас посыпется! – рявкнул Дыффин Шеале на ухо, но она едва смогла расслышать.