- Назад, назад, не напирай!
- Я говорю вам, - упрямо втолковывал стражнику какой-то хорошо одетый господин, - я здоров, мы все здоровы. По какому праву нас тут держат?
За спиной его стремительно собиралась привлеченная шумом толпа, и она же нестройно гудела, соглашаясь с каждым словом разодетого - Нерис наблюдала за происходящим издали, примостившись на ступени лестницы к ратуше, и делала вид, что страшно увлечена починкой застежки на сапоге.
- Приказ такой, - цедил стражник, стараясь отвернуться от собеседника, - вернись назад, за черту.
- Чей приказ? Чей, я вас спрашиваю?! Я хочу видеть лорда-мэра, немедленно!
- А императора сразу не хочешь? Назад вернись, говорю!
Нерис не повезло, как обычно, совсем чуть-чуть: она задержалась буквально на час, и час этот стал решающим: корабль, на который должна была взойти чародейка, был первым не выпущенным из порта, а ее саму в числе остальных пассажиров конвоировали в центр города, туда, где была организована карантинная зона. Там ей и объяснили, что происходит: их всех сгоняли в большую братскую могилу, где им надлежало кончиться в агонии, но не разбредаясь, так, чтобы властям потом проще было их закапывать, всех в одном месте.
Толпу оттеснили солдаты, и люди особенно не сопротивлялась: страх перед оружием в руках у стражников пока еще был сильнее страха перед болезнью, и оттого они подчинялись, но Нерис знала, что все изменится с первыми кострами. С первыми горами трупов, с первыми заколоченными домами - тогда страх начнет сводить их с ума, и саван станет пугать сильнее палаша, и разум угаснет под гнетом отчаяния; тогда они примутся проверять на прочность эти спешно возведенные баррикады, и оставалось только надеяться, что солдаты поработали быстро, но на совесть.
Нерис справилась наконец с ремешком на сапоге и выпрямилась.
Осыпающиеся розы на ратушной площади пахли по-предсмертному горько и терпко.
Солнечная назаирская осень звеня замерла на самом краю беды, задержалась на мгновение, и неспешно начала катиться вниз.
В пропасть.

Затихший порт Кастелль Недда казался первой жертвой смертельной болезни: тихий, недвижимый и совершенно мертвый, озаренный редким светом больных, желтоватых фонарей, он в сумерках походил на наполовину выброшенный на берег остов какого-то гигантского морского чудовища, и у черных ребер его пристаней мрачно покачивались темные корабли - тоже мертвые или умирающие - на боках которых кровавыми ранами алели карантинные кресты. 
Нерис сумрачно глядела на них, и вспоминала, как прибыла сюда - в солнечный день, под крики чаек, что теперь казались плачем по всем обреченным.
Ее долг перед империей ограничивался платой за обучение в Лок Грим, и его чародейка считала отданным - в конечном итоге, какое-то время она поработала на Нильфгаард после выпуска. Она больше ничего не должна ни этой стране, ни этой земле, ни этим людям - так говорила себе Нерис, провожая взглядом очередную телегу, с которой доносился дребезжащий звон жестяного колокола: воз не было полон даже на четверть, но лишь пока, и люди еще смотрели на него с испугом - это было хорошо, потому что момент, когда страх при виде труповозки сменяется на безразличие, есть момент наивысшего отчаяния. Нерис не видела, как это происходит - как страх, безысходность и смерть пожирают город, в который пришла болезнь - но представляла себе, и живым свидетелем происходящего становиться не желала. Все, что удерживало ее тут, на чужой земле, под чужим небом, рядом с чужой бедой - это мысль о том, что беда эта для нее может быть уже не совсем чужой. В ее крови, в ее теле, неощутимая, но смертельная, уже может жить болезнь - и тогда бегство ее станет не только бессмысленным, но и опасным.
Она унесет ее с собой, и тогда уже по ее следу пойдет эта троица - страх, отчаяние и смерть; и хорошо, если путь ее окажется коротким.
- Напоминаем вам, - доносилось с площади, - что все чародеи и лекари, оказавшиеся в городе, будь они подданными империи или же гостями города, обязаны в кратчайшие сроки отметиться в главном штабе и приступить к работе над лекарством!
Над лекарством, как же. Найдите сначала это лекарство, чтобы над ним работать - Нерис примерно представляла себе, как будет выглядеть труд собранных против воли лекарей, бессистемно шарахающихся от одной идеи к другой, судорожно хватающихся за все, отчаявшихся и напуганных.
Умирающих по одиночке. Неспособных спасти не только кого-то еще, но даже самих себя.
"Ты так размышляешь, - сказала себе Нерис, бездумно разглядывая свое отражение в черной воде, - будто ты каким-то образом ценна. Будто решаешь, осчастливить их или нет своим присутствием - но правда в том, что от тебя ровно так же не будет никакого толку. Ты ровно так же будешь панически хвататься за все, не найдешь ничего и сдохнешь в луже кровавой рвоты. Так сделай одолжение себе и уберись отсюда."
Звон жестяного колокола удалялся, но удивительным образом не затихал.

Когда она затемно вернулась к таверне, хозяин при свете масляной лампы мрачно ковырял ножом жирный красный крест, намалеванный у самого входа.
Крест стирался плохо.
- Глянь, пометили, - мрачно ткнул он лезвием в мазню, - а у нас и больных-то нет никого, Солнцем Великим клянусь. Это все Головешка устроил, чтоб ему пусто было, чтоб постояльцев отпугнуть... тьфу, мразота. Это ж разве честная конкуренция?
Тавернщик досадливо сплюнул на землю, и чародейка незаметно опустила взгляд на мостовую.
Крови в плевке не было.
- Ты ж не уйдешь, дочка?
Нерис задумчиво оглядела нарисованный крест и поковыряла ногтем отошедший кусок краски - в ушах, не унимаясь, звенел отзвук жестяного колокола сборщика трупов, или, быть может, он сам бродил где-то в соседнем квартале.
Она ничего не должна ни этому городу, ни этим людям. Никто никому ничего не должен.
- А куда мне? - равнодушно пожала плечами Нерис. - Тут на всем городе можно большой крест рисовать.
- Напоминаем вам, - надрывался герольд на площади, - что все чародеи и лекари, оказавшиеся в городе, будь они подданными империи или же гостями города, обязаны в кратчайшие сроки отметиться в главном штабе и приступить к работе над лекарством!
- Ужин будет?..

На ратушной площади отбили три часа ночи, когда Нерис возникла на пороге переписного пункта - тот, спешно оборудованный на первом этаже какой-то бывшей лавки, удивительным образом не был закрыт: в окне горел свет, и серьезные господа в мундирах смотрели на чародейку ясно и совершенно не сонно, когда она говорила:
- Меня зовут Нерис, я окончила Лок Грим, и если я хоть как-то могу помочь, я в вашем распоряжении.

Отредактировано Нерис (14.03.2017 14:33)

Решительность, с которой Телор аэп Ллойд готов был запереть сам себя в чумной яме, чтобы никто больше из нее не выбрался, вызывала какое-то даже уважение - Нерис задумчиво оглядела черно-серый мундир командующего, оценила разворот плеч, волевой подбородок и цепкий взор, но более всего - кровь на лацкане и отчетливый запах спирта, доносившийся от мэтра. Осуждать господина Телора у чародейки не было ни права, ни желания - и по-хорошему, она с удовольствием бы присоединилась к распитию, если бы ей кто-то предложил: большую часть времени Нерис успешно удавалось отодвигать понимание собственной обреченности куда-то на периферию сознания, но иногда оно, подхлестываемое теми или иными событиями, поднималось из темноты - и тогда ей становилось страшно и тошно, и хотелось выть, хватаясь за голову. Чистейший, первобытный ужас, рождавшийся при мысли о небытии, оглушал и ослеплял - чародейка волевым усилием гасила такие приступы и заставляла себя думать о другом; заставляла себя идти и делать - потому что это было привычно, а рутина отвлекала от страха. Так она пришла сюда - чтобы хоть чем-то занять трясущиеся руки и туманящийся от страха разум; чтобы выполнять, а не думать.
Интересно, это ли чувство Телор аэп Ллойд заливал горючей жидкостью. Ему-то приказывать приходилось поневоле.
Нерис опустила взгляд и коротко кивнула.
- Как прикажете, мэтр Телор.
От слов "возможны эксперименты любого характера" веяло Риссбергом, и Нерис находила ироничным тот факт, что спасаться ей предлагалось через совершение вещей, от которых она в свое время сбежала - впрочем, слабым утешением для нее могла бы служить мысль о том, что в итоге, скорее всего, умрут все: подопытные, экспериментаторы, ассистенты, непричастные... У Красной Смерти была своя, жестокая справедливость: все равны пред ее ликом - и те, кто покорен, и те, кто сопротивляется.
"Стоит ли тогда сопротивляться?" - думала Нерис. - "Есть ли смысл?"
И глядя в суровое лицо Телора аэп Ллойда понимала, что перед ним такого вопроса не стояло.
И завидовала ему.

Город спал - плохо и чутко, как больной, и наглухо затворенные ставни чередовались с окнами, в которых несмотря на глухой час горел тревожный свет, но улицы были тихи, и из домов не доносилось ни звука. Чародеи брели по опустевшим кварталам, по темным переулкам, мимо закрытых лавок: на каждой третьей красовался красный крест, а в одной из подворотен они наткнулись на лежащий в луже крови труп бродяги, просуществовавший, впрочем, недолго, потому что Телор аэп Ллойд в деле поддержания хоть какой-то сантитарии был суров и непреклонен.
Потом они вышли к площади, столь же безлюдной и мрачной, и там Нерис замешкалась у доски объявлений: большую ее часть занимал огромный плакат об объявлении карантина, поверх которого, перекрывая заголовок, красной краской было размашисто начертано:"Умирайте". По обе стороны от мрачного призыва ютились объявления поменьше - новые и истрепанные, написанные от руки и отпечатанные в типографии, будничные и панические - и внимание чародейки привлекло одно из них, гласившее:"Праздник конца света - еженощно в доме на Гончарной улице. Помирать, так с музыкой!"
Двусмысленная картинка, венчавшая текст, намекала на то, что помирать господа собираются не только с музыкой.
Нерис аккуратно оторвала бумажку, спрятала ее в карман - мэтр Телор наверняка заинтересуется этим рассадником инфекции - и поспешно нагнала аэп Ллойда, успевшего уйти далеко вперед.

- Мэтр Телор, позвольте откровенный вопрос. - артефакт под пальцами казался теплым, когда Нерис осторожно опускала его на землю. - На что вы надеетесь?
Ладони моментально закололо - чародейка послушно держала вещицу, пока Телор проводил над ней необходимые манипуляции: это был уже четвертый устанавливаемый ими артфекат, и антипортальный контур постепенно замыкался вокруг карантинной зоны. Это был первый раз за время их блужданий, когда Нерис заговорила со своим начальником - о котором она как-то слишком стремительно начала думать, как о начальнике - словами, отличными от "да", "держу", "конечно" и "на полградуса вправо". Вопрос сложился давно - еще два квартала назад, когда они прогоняли мародеров от закрытого на карантин магазинчика: те, убегая, кричали им что-то такое оскорбительное, а Нерис с нездоровым равнодушием размышляла о природе желания людей наполнить свой дом зачумленным добром.
- Я имею некоторый опыт в разработке лекарств, - ровно говорила чародейка, - у меня была частная практика в Мехте, и я скажу вот что: на лучшей материальной базе, в гораздо лучших условиях, с большим и более квалифицированным штатом на создание рабочего образца уйдут месяцы. Недели - если нам будет безостановочно везти и все тесты пойдут, как по маслу; но у нас нет и этого времени. У нас в распоряжении - пара недель отсилы, а потом спасать будет или некого, или некому. Поэтому скажите, мэтр...
Артефакт едва слышно щелкнул под рукой - кончиками пальцев Нерис почувствовала привычное покалывание, которое легким движением скрутила в тонкий жгут, и вещица откликнулась короткой синей вспышкой, обозначавшей, что защита активирована. Чародейка поднялась с колен, с преувеличенной тщательностью отряхнулась и только тогда решилась посмотреть на собеседника: взгляд ее казался спокойным, но в нем затаилось что-то - почти отчаянное, просящее и болезненное.
- ...чего вы добиваетесь? В чем наша цель? Выдавать саваны? Вышивать себе свои?

Отредактировано Нерис (15.03.2017 19:10)

Нерис отчего-то повеселило подробное описание пресечения ее потенциального побега - она рассмеялась коротко и сухо, вполне искренне.
Сказала:
- Вы слишком хорошего мнения обо мне, мэтр Телор. - но раскрывать мысль не стала, и только отмахнулась в ответ на вопрос об усталости.
У них была еще пара часов до рассвета, чтобы завершить начатое и разойтись отдохнуть. Обреченность дарила легкость - и шествуя по пустынным предрассветным улицам, что терялись то ли в дымке, то ли в дыму, Нерис рассказывала мэтру Телору про ковирскую свадьбу, на которую она когда-то случайно попала; про дальнего родственника невесты, что чуть не испортил всем торжество, когда напился, измазался в грязи и все приняли его за выползшего из леса гуля; про то, как она самозабвенно врала хозяевам праздника, рассказывая, что на самом деле у этих самых гулей пьянчугу отбила и про то, как ее, героиню, потом чествовали пуще новобрачных.
Бес знает, зачем.
Но мэтр Телор, вроде, улыбался.

Ночь Нерис провела, причудливо свернувшись на одной из лавок в импровизированном командном пункте - до таверны она так и не дошла - и вид спящего человека не удивлял никого, а поутру проснувшаяся чародейка с недоумением обнаружила, что какая-то добрая душа заботливо подсунула ей под голову свернутую старую шаль. Найти доброжелателя, чтобы вернуть "подушку" и поблагодарить, она, однако, не успела: явившийся внезапно суровый молодой человек бодро отсалютовал чародейке и настойчиво предложил пройти в лазарет, где ее, оказывается, уже ждали - в отгороженной полотняной стеной каморке собрались все, кого за вчерашний день успели переписать в командном пункте: трое молодых людей, старик, женщина средних лет и совсем девчонка. Они представлялись по очереди: молодые люди оказались медиками из Оксенфурта, старик - отошедшим от дел алхимиком, женщина - повитухой из предместий, а девчонка - двимвеандрой из Аретузы, бог знает каким ветром заброшенной в Назаир. Когда очередь представляться дошла до Нерис, она замешкалась, выбирая из множества своих личин ту, что подошла бы к случаю, а потом ответила почти честно:
- Нерис из Турна. Чародей-исследователь. Специализируюсь в нейрофизиологии. - и это внезапно до небес подняло ее авторитет среди всех присутствующих, включая сурового конвоира, который далее почему-то беседовал только с ней, выспрашивая, что им на первых порах понадобится, а потом откланялся, и Нерис, отвернувшись, внезапно накнулась на выжидающие взгляды шести пар глаз.
От нее явно ждали чего-то - речи, возможно? - и сама чародейка ощущала, что какое-то вводное слово было бы сейчас весьма к месту, но мысли путались у нее в голове, не желая становиться словами. Ее опять настигло ощущение собственной неуместности: что она делает тут, чего пытается добиться, зачем? Чего ждут от нее эти люди и на что надеются они? Они все обречены - зачем они трепыхаются, зачем...
Нерис оборвала подступающий приступ паники, усилием воли переводя мысли в конструктивное русло. Что бы, допустим, сказал в такой ситуации Ваньелле? Что бы он сделал? В последнее время Нерис слишком часто вспоминала своего покойного ментора, и в этом ей тоже виделся дурной знак - когда мертвые становятся настолько ближе живых... это плохо.
Но для начала Ваньелле бы точно поздоровался.
Нерис прокашлялась. Речь ее, сбивчивая поначалу, становилась стройнее и красноречивее по мере того, как она входила в ритм - и обращенные к ней взгляды из отрешенных постепенно становились заинтересованными, а это неожиданно вселяло веру.
- Я хочу, чтобы вы все понимали, - говорила Нерис, - мы вряд ли найдем лекарство. Но мы можем создать вещи не менее важные - к примеру, проект надежной защитной одежды, которая пригодилась бы нашим военным, или - что не менее ценно - надежный способ диагностики, позволявший бы легко отличать зараженных от здоровых. В конечном итоге, даже сам факт нашей работы крайне важен: если лекарство не найдем мы, наши исследования наверняка лягут в основу разработок тех, кто его откроет. Начинать всегда сложно, но кто-то должен. И, господа, - Нерис замешкалась, подбирая слова, но закончила неожиданно просто, - я хочу сказать спасибо вам всем. За... вашу смелость. За то, что вопреки всему вы предпочли действие бездействию. За то, что не ушли. За то, что делаете все, от вас зависящее, даже в таких условиях. Вы - настоящие медики, господа. Как бы это все ни окончилось, знайте, что работать с вами - честь для меня.
Они кивнули ей одновременно, как один.
И Нерис кивнула в ответ.

В позабытую, но так и не ставшую чуждой, рабочую рутину она окуналась без усилий, и шкура исследователя надевалась на нее легко, как белый халат, будто она и не скидывала ее никогда.
- Нам нужны больные на всех стадиях заражения, - походя перечисляла Нерис, - по два на каждую минимум, думаю, в этом отказа у нас не будет. Нам нужны трупы - свежие, никакой трехдневной мертвечины! - и крысы. Много крыс. Наловите столько, сколько сможете, но здоровых на это дело не посылайте, только гарантированно зараженных.
Записывающий ее слова суровый молодой человек в форме по имени Рынвен на последних словах непроизвольно поднял руку к шее.
- Что у нас с аппаратурой?
- В вашу пользу изъяли алхимическую лабораторию над аптекой и саму аптеку.
- А аптекарь?
- Аптекаря сейчас вскрывает Тремейн, - тень, пробежавшую по лицу чародейки, Рынвен воспринял как-то по-своему и поспешил уточнить, - он свежий, только ночью преставился! Никакой трехдневной мертвечины.
- Ладно. - после паузы сказала Нерис. - Ладно. Пойдет. Пусть соблюдает все меры предосторожности. Увижу хоть одного без повязки - убью. И вы свою наденьте.

- Мы работаем, - рапортовала она Телору, когда солнце уже начинало клониться к закату, - так быстро, как можем, в три смены, без сна, но сами понимаете, мы фактически начинаем исследование с нуля, поэтому какие-то результаты будут хорошо если завтра. Набрали материала, его сейчас обрабатывают. За лабораторию - спасибо, так гораздо удобнее, конечно. Плохо, что чародеев так мало - кроме меня еще одна двимвеандра, и все - но у нас отличные хирурги, они собирались плыть на симпозиум в Оксенфурт... да вот не доплыли. Больных пока не так много как могло бы быть. Вспышка еще не достигла своего пика, только разгоняется, и у нас есть немного времени - мы стараемся использовать эту фору максимально эффективно.
Она выдохнула, села, не спрашивая позволения, и накрыла лицо ладонью. Вот теперь Нерис устала: за весь день она толком не ела и даже не присела, так что сейчас у нее гудели ноги, ныла спина и боль в охрипшем горле время от времени повергала Нерис в панику - ей казалось, что это начинают набухать лимфатические узлы на шее.
Но судьба пока миловала.
- Слушайте, - устало сказала чародейка, не отнимая ладони от лица, - а ваше предложение выпить - еще в силе?..

Отредактировано Нерис (16.03.2017 22:11)

- Мы были бы очень благодарны, - серьезно кивнула Нерис, взявшая на себя смелость говорить за всех, - нам много не нужно, большая часть больных все равно ничего не ест, все больше... в другую сторону. А лекарям нужно как-то держаться на ногах.
"Зачем?! - кричало в ней что-то, проснувшееся от усталости, голода и плохого сна, обжигавшее виски и раздирающее грудь. - Зачем вам держаться на ногах?! В чем смысл, где цель - вы все умрете, скорее рано, чем поздно! Ты, аэп Ллойд, вон тот бедолага на койке - вы..."
Нерис очевидно мотнула головой, отгоняя прилипчивую панику. Обернулась порывисто, оценивая положение дел: пока что для ситуации, в которой они оказались, и госпиталь, и импровизированная лаборатория работали, как часы, даже койки еще не переполнились и ни одного случая заражения среди персонала не было. Чародейка, обнаружившая себя чуть ли не главой здешней богадельни, с затаенным ужасом ожидала момента, когда весь этот хрупкий порядок покатится к бесам, но пока, прикрыв глаза, можно даже было представить, что никакого карантина нет, нет Красной Смерти, и все они работают в обычном полевом госпитале.
Больного на дальней койке скрутило рвотной судорогой и к нему, поспешно натягивая маски, кинулись сестры.
Нерис отвернулась.
- С расположением, - с натянутой улыбкой сказала она, - не повезло, это наветренная сторона, а там сжигательные ямы. Пойдемте.
Алкоголь внезапно казался очень заманчивым предложением, причем водка выглядела даже привлекательнее сидра.

Город приходил в запустение быстрее, чем Нерис это себе представляла, но пока не скатывался в полный хаос - возможно, усилиями аэп Ллойда и его людей, что с нечеловеческим упрямством пытались поддерживать хоть какое-то подобие порядка. Дома начали заколачивать - по дороге к порту им встретилось три совершенно заброшенных жилища - и к красным крестам у входов прибавились угрожающие плакаты, предостерегавшие от попыток забраться в закрытые здания. Отпугивали они далеко не всех - при появлении чародеев стайка сомнительно выглядящих господ, крутившихся у входа в закрытую лавку, увидев мундир аэп Ллойда, поспешила скрыться в соседнем переулке и оставила после себя две оторванные доски аккуратно прислоненными к входной двери.
Пустеющий город затягивало дымом, заносило пеплом и пылью, и в этом явственно ощущалось дыхание обреченности - и тем сильнее Нерис удивлялась редким встречным людям, что продолжали вести привычное существование будто назло страшной хвори и злому року. Им попалась открытая букинистическая лавка, за дверью которой виднелся сосредоточенно копающийся в книгах посетитель; работающая цирюльня, три болтливые дамы с ведрами воды, перемывавшие кости всем прохожим, включая сборщика трупов, и бабулька, кормившая у пересохшего фонтана голубей хлебными крошками - последняя, впрочем, судя по виду, плохо понимала не только, где находится, но и какой сейчас год.
- Я не посмела бы отвлекать вас от дел, - говорила Нерис, подстраиваясь под широкий шаг Телора, - но если у вас будут время и силы, заглядывайте к нам? Я покажу все, что нужно, это не так сложно, как кажется. Все равно наша лаборатория очень... импровизированная, не для тонких манипуляций. Главное понять принцип. Смотрите...
У моря дым почти рассеивался, но запах гари не пропадал: в порту у дальнего причала жгли корабли - деревянные и просмоленные, они пылали отчаянно и ярко, и зрелище это отчего-то навевало на Нерис еще большую тоску, чем вид горящих трупов.
Людей сжигали мертвыми, а корабли горели заживо.
Оно опять поднималось внутри - темное, душное, невыносимое, не слушающее доводов рассудка, отчаянно не желающее умирать, и у чародейки на мгновение потемнело в глазах - она прикусила губу до крови, отчаянно зажмурилась и шумно вдохнула дымный воздух. Солнце клонилось к горизонту, и приближавшаяся ночь несла с собой слабость, сомнение и отчаяние - хуже всего будет перед рассветом, часа в три, но к этому моменту Нерис надеялась употребить достаточно телорского конфиската, чтобы пережить "Час Быка" и не наложить на себя руки.
В конце концов, у нее под ответственностью теперь была целая лаборатория.
- Я ведь тоже не с исследований начинала, - зачастила чародейка, стараясь заглушить своим голосом голос внутренний, - это вообще было спонтанной идеей, я просто сначала подумала, что у лекаря-то точно отбоя от клиентов нет, а потом как-то увлеклась научной стороной вопроса сильнее, чем практической, и вот оно вышло, как вышло. А вы как попали в... а кстати, куда?

- Не, - Нерис мотнула головой и улыбнулась так радостно, будто ей нравилось не соответствовать ожиданиям аэп Ллойда, - не добилась.
Бюро специальных расследований, вот оно как. В любой другой ситуации после подобной новости чародейка поспешила бы дружелюбно свернуть разговор, попрощаться и скрыться с глаз Телора желательно навсегда, ибо она-то точно знала, что Бюро занимается не только выдачей лицензий - и от общения с его агентами Нерис предостерегали неоднократно, но... какая теперь разница? Она даже несколько завидовала аэп Ллойду, до сих пор считавшему, что все эти государственные тайны еще имеют для них, без пяти минут мертвецов, какую-то ценность - чародейка хотела было пошутить о том, что любой выданный ей секрет она унесет с собой в могилу, но выходило как-то слишком мрачно, и Нерис удержалась, вместо того лишь отхлебнула сидра и с дружелюбным любопытством поглядела на Телора.
Он, едва ей знакомый, нравился чародейке вот этим: за последние дни она видела слишком много мертвецов разной степени свежести - настоящих трупов и живых с остекленевшими глазами, что умерли еще до того, как перестали дышать, в своей голове, поддавшись страху и безысходности, смирившись и отчаявшись.
Телор аэп Ллойд был живым. Телор аэп Ллойд оставался живым до самого последнего мгновения, поражая и вдохновляя своей непоколебимой, вряд ли даже осознанной уверенностью в том, что завтра непременно наступит, и в этом завтра будут они.
В этом состояла какая-то особенная, обреченная легкость, высшая степень свободы - запросто позволять себе говорить с тем, с кем говорить бы не стоило; распивать с ним конфискованный сидр и просто быть живым в предзакатный час - прелести последних дней жизни были своеобразны, но уникальны. Когда бы ей еще довелось?.. Когда еще доведется?..
Нерис спрятала улыбку и отвела взгляд.
Про Риссберг говорить не хотелось - и даже не от природной скрытности чародейки, а просто потому, что он, сознательно позабытый, в последние дни слишком упорно вспоминался и слишком часто приходил на ум. Она не для того бежала с исследовательской базы и пыталась забыть все произошедшее там, чтобы Риссберг мрачной тенью вставал над ее, возможно, последними часами жизни.
- Мы занимались частными исследованиями, - расплывчато сформулировала Нерис, - после того, как я оставила частную практику, я ассистировала мэтру, довольно долго, и своих исследований у меня тогда не было. Я хотела сначала наработать опыт. Потом между нами возникло что-то вроде этических разногласий... и я ушла. К частной практике так и не вернулась, отправилась путешествовать по свету, и в итоге обошла большую часть стран - собственно, так меня и занесло на ту ковирскую свадьбу, скажем. Потом что-то потянуло обратно на родину... и, видимо, зря. Зато у меня теперь есть тысяча глупых историй из странствий - и, что характерно, ни одна из них не секретная. Хотите баек?..
Согласие ей, естественно, не требовалось.
Тени становились все длиннее, и запыленный, дымный закат над портом наливался рыжиной - тихий вечер дарил чувство странного умиротворения, которое Нерис, однако, совершенно не нравилось: от него веяло покорностью судьбе и братской могилой; но на горизонте, пока еще довольно далеко, клубились темные тучи, суля Кастелль Недду дождливую ночь. Наверное, так даже лучше - ливень пригасит костры и прибьет пыль; смоет кровь с мостовых и омоет мертвых - главное, вовремя спрятаться от непогоды, а то вымокнуть посреди чумного города... так себе история.
Сидр ударял в голову гораздо быстрее, чем надо - что, учитывая пусто желудок Нерис было неудивительно - и мир становился легче и прозрачнее, а сознание делалось ватным - анестезия для разума работала безотказно, но даже сквозь нее время от времени пробивалось то, тоскливое и терзающее, что Нерис пыталась заглушить. В небе зажигались первые звезды, когда, оборвав на полуфразе веселую историю про низушков и краденую капусту, она внезапно обернулась к аэп Ллойду, глядя на него серьезно и чуть печально.
- Мэтр Телор, - произнесла она, - скажите правду... вам не страшно?

Отредактировано Нерис (18.03.2017 20:08)

- Я попрошу Тремейна, - серьезно сказала Нерис, - у него смена как раз начинается на рассвете.
Она помолчала и, помедлив, сделала то, на что в трезвом состоянии в жизни бы не решилась: протянула руку, отвела в сторону ворот мундира и долго смотрела на шею чародея - чистую пока еще; и в голове у нее против воли и желания складывались строчки заключения: "Мужчина средних лет, на вид сорока пяти - пятидесяти, точный возраст неизвестен, чародей. Характерные изменения в области..."
Нерис скрипнула зубами, досадливо отвернулась и залпом допила сидр.
- Я не хочу вас вскрывать. - резко проговорила она. - Никого не хочу, но вас - более всех. И я надеюсь кончиться до того, как мне придется.
И с затаенной тоской понимала: если ей придется - то будет. Будет потому, что после смерти Телора аэп Ллойда все еще останутся люди, которым это может пригодиться: даже не тут, не в обреченном Кастелль Недде, а где-нибудь на севере - или, быть может, в благостном Городе Золотых Башен - какой-нибудь чародей или ученый, листая ее записки, найдет между строк спасительную истину, которая не открылась ей, и про себя поблагодарит безвестного исследователя, не углядев за записями трагедии обычного человека, который боялся, дрожал, но до конца делал свое дело.
От спиртного она становилась сентиментальной - или не от спиртного. Или не становилась, всегда была такой, просто сейчас, перед лицом близкой смерти оно поднималось, срывая с нее все носимые ею маски, и от этого почему-то становилось легче дышать.
Со стороны моря донесся низкий рокот приближающегося шторма: черные тучи тяжело ворочались, терлись друг о друга темными боками, громыхая и высекая искры. Звезды гасли по мере того, как их скрывала стремительно надвигающаяся гроза - пропали и Семь Коз, и Жбан, и Серебряная дева, и подбирающийся к ней от края горизонта Дракон, потом погасла и едва взошедшая луна, и чернота ночи сделалась совершенно непроглядной, но тем ярче в наступившем чутком мраке пылали горящие корабли. Пустой порт затих в ожидании близкой бури; все замерло - кроме вечно бегущих волн и клубящихся над ними облаков, безостановочно менявших очертания.
- Я все время боюсь, - в свою очередь призналась Нерис, с прищуром следившая за сожжением кораблей, - просто стараюсь об этом не думать, но мне постоянно страшно. Не хочу умирать... да еще и так - гадко, грязно, беспомощно... Я всегда иначе представляла себе конец - знаете, всегда хотелось, чтобы было красиво. Чтобы за какую-то высшую цель, вдохновляюще, как в балладах, чтобы самой своей гибелью воодушевить людей - и, конечно, чтобы быстро, без мучений.
Как погиб Ваньелле, да.
- Там, естественно, не было кровавой рвоты и судорог. Ничего, из того, что творится тут, не было. Но знаете, я тут подумала - плевать. На вдохновляющую смерть и баллады - я никогда не собиралась жить вечно, и умираю в обществе отличных людей, вроде вас, и Тремейна, и Аннеле... А что не слишком чисто - так какая разница, потом все сгниют. Некоторые живут так, что смерть в луже собственной рвоты становится самым чистым событием в их жизни.
Яркая вспышка на короткое мгновение озарила порт мертвенным белым светом, и тут же, почти без оттяжки, над их головами громыхнуло - звонко и зло - и с этим звуком разбилась гнетущая предгрозовая тишина, и поднимающийся ветер был солон и свеж, и совершенно не пах гарью.
- Зря я начала этот разговор. - после долгого молчания извинилась Нерис, глядя в черное небо. - Пойдемте, а то промокнем.
Они не успели: чародеи едва поднялись на ноги, когда дождь упал тяжелой стеной, прибивая пыль, и в шуме его утонул и далекий гул огня, и близкий плеск прибоя. Нерис промокла моментально - с этим можно было что-то сделать, но не хотелось: вода смывала с одежды пыль, а с сознания - остатки бестолкового опьянения, не дарившего легкости и покоя. Чародейка вытерла лицо ладонью, фыркнула водой, попыталась выжать мокрую косу, но тут же бросила это занятие, осознав его бесполезность - нет, она не пойдет спать, не сейчас, во всяком случае; лучше вернется в лабораторию и посмотрит, что там происходит с препаратами, над которыми как раз сейчас колдует Аннеле. Кроме того, Рынвен уже должен был доставить первые клетки с крысами - с ними тоже можно поработать; словом, в лаборатории найдется, чем занять себя до рассвета, а на рассвете можно и подремать пару часов, аккурат до начала ее смены.
- Работа - это хорошо, - внезапно сказала совершенно промокшая Нерис, когда чародеи покидали порт, - меня устраивает. Вместо ответов. Придете завтра?

Отредактировано Нерис (19.03.2017 20:21)

- У вас нос разбит. - блеснула наблюдательностью чародейка.
На "подарок" Телора аэп Ллойда госпожа Нерис глядела с некоторой опаской; "подарок" на нее, впрочем, тоже; но работа в условиях чумного карантина предполагала определенную гибкость суждений и скорость реакции, поэтому все возникшие вопросы чародейка благополучно проглотила и выпрямилась, кивая так уверенно, будто людей на поводке ей приводили каждый день по трое.
- Ладно, - после долгой паузы сказала она, - ладно. Давайте сделаем, что я хочу.

Ее день начался ровно так же засветло: когда она под утро прикорнула над записями, ей приснился Ваньелле - он смеялся и протягивал ей бокал вина, и от этого внезапно становилось так жутко, что Нерис проснулась в холодном поту и более не решилась сомкнуть глаз; поэтому теперь госпожа начмед, как окрестил ее Рынвен, щеголяла шикарнейшими кругами под глазами и находилась в состоянии слегка пограничном к адекватному, в чем, впрочем, находила необъяснимую прелесть. Ею владело странное и явно нездоровое оживление, заставлявшее чародейку носиться по всему госпиталю, раздавать указания и взахлеб рассказывать подвернувшимся под руку неудачливым слушателям, что ей совершенно не хочется спать и ощущение это просто восхитительно.
Слушатели явно сомневались, но спорить с очевидно полуадекватным чародеем не решались.
Новый день принес поровну и хорошего и плохого: в полку исследователей прибыло еще до того, как к ним явился торжествующий аэп Ллойд со своим ручным чародеем - с утра Нерис представили двух молодых женщин, что сказались лекарками с портовой улицы, и судя по тому, как они избегали вдаваться в подробности своей работы, труд их был, скорее всего, подпольным и довольно своеобразным, но госпоже начмеду на это было глубоко наплевать. Убедившись, что обе они хорошо представляют себе, для чего людям нужна печень и к чему крепится трахея, Нерис отправила их в распоряжение дежурного алхимика, а сама, прихватив Рынвена, отправилась на что-то смутно похожее на обход умиральной ямы.
Плохая новость сюрпризом не стала, но оттого не делалась легче.
Госпитальная медсестричка глядела на чародейку большими, испуганными глазами и кончиками пальцев то и дело нервно касалась темного пятна, расползающегося под челюстью.
- Это не приговор, - бодро говорила ней Нерис, не позволяя даже тени сомнения прозвучать в своем голосе, - мы работаем не просто так и находимся на правильном пути. Вам всего чуть-чуть продержаться нужно, пока мы не найдем лекарство. Сможете?
Медсестричка кивала, смотрела на Нерис, и та отчаянно старалась не отводить взгляд.
Никогда еще ложь не давалась ей так тяжело.

- Пишешь, Харменс? Острый паховый лимфаденит с образованием болезненного конгломерата с гнойным содержимым. Цвет кожи...
- А это что? - Нерис, слонявшаяся вокруг хирургов скорее из любопытства, чем по работе, ткнула кончиком скальпеля в пузырек с желтоватой жидкостью на плече пациента.
Хирурги нездоровое возбуждение вроде-как-начальницы терпели безрадостно, но стоически, и терпеливо отвечали на все вопросы, какими бы странными и неуместными они ни казались.
- Фликтена, - присмотревшись, определил Тремейн, - у всех зараженных на ранней стадии есть такие.
- Записали в симптоматику?
- Да.
- Ладно, - сказала Нерис, выпрямляясь. - Ладно. Я смотрю, вы отлично справляетесь.
Фликтена эта отчего-то вызывала у нее странное беспокойство - какая-то смутная мысль крутилась в голове, не желая оформляться, и уставший разум никак не мог ухватить юркую догадку за хвост.
- Да. - сухо подтвердил Тремейн. - У нас все под контролем. Может, вы пока вздремнете, госпожа Нерис?

Хотела, к слову, чародейка странного: какое-то время госпожа Нерис эпатировала публику, под предлогом обхода разгуливая по госпиталю с человеком на поводке, и живописала новичку госпитальный быт в терминах предельно наглядных и ясных, последовательно представляя чародею то тазы с кровавой рвотой, то чулан с неразобранными трупами, до которых еще не успели дойти люди Рынвена. Это тоже в некотором роде было исследованием - в основном влияния Телора аэп Ллойда на неокрепшие умы, и выходило, что Телор аэп Ллойд этим самые умы поражал, ибо новичок бледнел, спадал с лица, но вид выразительного профиля чародея, державшегося неподалеку, неизменно возвращал ему утраченное самообладание.
Телор аэп Ллойд - страшнее кровавой блевотины.
Нерис задумчиво почесала нос.
Потом поводок от новобранца она сдала Тремейну - точнее, тот спустился из лаборатории и его отобрал - и хотела было последовать за хирургом, раз уж им привалило счастье в лице аэп Ллойда со спутником - но Тремейн неожиданно уперся, категорически настаивая на том, что Нерис нужно не работать, а спать, и препирательство с ним было не более конструктивно, чем хождение по госпиталю с чародеем на поводке. Чародейка потратила на него какое-то время, а потом просто махнула рукой и поступила так, как должно взрослому, серьезному человеку, под ответственностью которого находится целое учреждение.
Надулась и ушла, конечно.
- Да ну их к бесу, - обиженно сообщила Нерис, вернувшись к Телору, - вот просто ну их к бесу. Дайте нос, я поправлю.
И вместо того, будто припомнив что-то, внезапно начала рыться по карманам, из внутреннего скомканный, подраскисший от влаги листок - фривольная картинка на нем почти совершенно выцвела, но текст еще вполне читался.
"Праздник конца света, - завлекательно обещала полустертая надпись, - еженощно в доме на Гончарной улице".
- Слушайте, мэтр, - внезапно сказала Нерис, в истерзанном недосыпом сознании которой сложился идеальный план того, как можно задорно провести вечер в карантинизированном городе, - у меня тут есть пригласительный - а давайте сходим? Меня Тремейн из лаборатории выгнал, крыса, а я на оргиях не бывала со времен посещения коллегиумов.

Отредактировано Нерис (28.03.2017 12:57)

- ...а? - рассеянно откликнулась Нерис, с преувеличенной внимательностью разглядывавшая стелющийся по земле дымок, - А, вы про оргии. Я не в курсе, сама не бывала, мы с мэтром все больше пили. Но возможность допускаю. Знаете, чародеи - это же почти богема, а богемные вечеринки без разврата - считай, пустая трата времени. Вот сами коллегиумы - стопроцентно та еще оргия. У меня постоянно было чувство, будто мой разум только что жестоко изнасиловали.
Под веселые байки они обогнули здание, что едва не ходило ходуном от происходящего внутри, и пока Телор деловито оттаскивал охранника в сторону, Нерис задумчиво глазела на плотно занавешенные окна, пытаясь представить, что за картины ожидают их внутри. Размышления эти внезапно навевали на нее меланхолию - ей вдруг хотелось мрачно философствовать о мимолетности жизни, неизбежности смерти и печальной природе человека, против воли запертого меж двух этих явлений: никто не просит о рождении и не желает смерти, но неизбежно переживает и то, и другое.
Или это дымок от "офирских благовоний" оказывался таким концентрированным, что пробирал даже стоящих снаружи.
Нерис передернула плечами, стряхивая неприятное, меланхоличное оцепенение и с любопытством заглянула за забор, чтобы полюбоваться поверженным Телором охранником, безмятежно посапывавшим на мостовой.
- С магией огня плохо, - честно призналась Нерис, - но я обещаю компенсировать энтузиазмом.
И натянула на лицо медицинскую маску с живописным кровавым пятном.

Кровь, к слову, была незараженная - то есть Нерис очень на это надеялась, потому что  та кроме всего, была ее собственной: с утра у нее над препаратами пошла носом кровь, и это послужило еще одной причиной, по которой Тремейн столь упорно усылал "госпожу начмеда" из лаборатории. Зато бурое пятно на маске смотрелось впечатляюще и отлично вписывалась в антураж происходящего - наверное, потому что пока этот антураж чародейка себе представляла плохо: на черной лестнице было темно, дымно и душно. Нерис вежливо обошла какую-то полуголую девицу, прикорнувшую на верхней ступени в обнимку с бутылкой лимонной, однако, замешкавшись, вернулась, чтобы склониться над ней и пристально разглядеть подчелюстную впадину - и, подняв глаза на Телора, отрицательно покачала головой, обозначая то ли свое отношение к поведению незнакомки, то ли ее шансы на здоровую и долгую жизнь.
Лестница вывела их внезапно сразу на второй ярус зала: по всему его периметру тянулась балюстрада, с которой открывался живописнейший вид на происходившее внизу - последнее живо напомнило Нерис каритину, увиденную ею на одном из аукционов в Новиграде: много маленьких человечков в странном антураже занимаются какой-то не менее странной возней, даже к эротике имеющей весьма опосредованное отношение. Картина, к слову, ушла с молотка за баснословные деньги - а она, меж тем, была лишь бледной копией действительности, открывавшейся взору непрошеных гостей праздника.
Нерис присвистнула и с коротким сухим смешком облокотилась о край балюстрады, не обращая внимания на совершенно голого господина в кресле поблизости: тот пробудился на краткое мгновение, чтобы с пьяным хихиканьем оценить явление обоих чародеев, а потом снова провалился то ли в сон, то ли в беспамятство.
- Мне кажется, на нас слишком много одежды, чтобы мы могли смешаться с этой толпой. - заметила Нерис.
Голос ее из-за повязки звучал тихо и глухо.
- Но раздеваться я бы не рекомендовала. По-моему, здесь просто прислонившись к стене можно подхватить больше хворей, чем переспав с половиной работниц портового борделя.
Внизу, за дымной завесой, ни на мгновение не прекращалось шевеление, массовой оргией не ограничивавшееся: вокруг сваленной в центре зала горы книг водили нестройный хоровод голые и полуодетые люди; облаченный только в заляпанную вином рубашку господин, окруженный полубесчувственными дамами, вдохновенно зачитывал плохие сонеты и откуда-то доносилась надтреснутая мелодия, исполнявшаяся будто бы на очень расстроенной скрипке, что добавляло происходящему отчаянной болезненности. Что там еще творилось - одним богам известно: из-за клубящегося дыма Нерис не могла разглядеть полную картину, только выхватывала фрагменты; и если от вездесущего наркотического чада кое-как спасала маска, то от царящий духоты спасения не было.
Какая-то женщина, скрытая от взгляда Нерис, ритмично взвизгивала на одной высоте - так, что от криков ее дребезжали бокалы.
- Вообще это более всего похоже на приют для душевнобольных - я в таком была однажды. Хотя... наверное, в каком-то смысле это он и есть.
Чародейка разглядывала происходящее внизу с медицинским любопытством, но без тени брезгливости - в сравнении с кровавой рвотой все остальные физиологические процессы начинали казаться как минимум небезобразными; хотя некоторых участников... действа сильно портили гроздья черных бубонов на шее и в паху. "Госпожа начмед" почти восхищалась их стойкостью: больные на такой стадии заражения на госпитальных койках постанывали в основном от боли и лихорадки, и пополам сгибались от тошноты, а не... вот так.
Нерис задумчиво склонила голову к плечу, оценивая позу неизвестной дамы.
Может, любовь и правда исцеляет.
- Я отчасти понимаю их, - лихорадочное возбуждение, владевшее чародейкой, на мгновение отступило, и она вернулась к печальной сосредоточенности, в которой пребывала последние дни, - они, как и мы с вами, боятся. Одиночества - и смерти, как высшей его формы. Все в конце оказываются один на один со смертью, а тут создается такая... иллюзия сопричастности. Иллюзия жизни. Что может быть ближе такой близости? Что может быть живее ее?..
Она внезапно осеклась, будто бы потеряв мысль. Дым клубился, как туман, то застилая происходящее от взора чародеев, то немного рассеиваясь - и сейчас он разошелся ровно настолько, чтобы можно было разглядеть дальний альков, движение в котором не походило на обычный для этого места бесхитростный разврат.
Нерис нахмурилась и потянула Телора за плечо.
- Погодите, а вот там что происходит?..

Отредактировано Нерис (28.03.2017 16:20)

Нерис чуть помолчала, пытливо глядя на собеседника - маска, скрывавшая пол-лица, не давала различить выражение, но глаза ее улыбались.
- Не все как вы, мэтр Телор, - наконец сказала она, - жаль, конечно. У нас могла бы быть самая образцовая братская могила во всей империи, где умирающие, проявляя исключительную сознательность, сами бы складывались в аккуратные штабеля. Головой к Городу Золотых Башен, естественно. Пойдемте.
Вопрос о самочувствии чародейка проигнорировала: она явственно ощущала, как опьяняющий дым пробивается сквозь повязку, и пока не решила для себя, к добру это или к худу - мысли, и до того довольно сумбурные, становились совсем уж легкими и неуправляемыми; зато дурман прогнал из головы начинавшуюся было мигрень, и руки будто бы стали дрожать меньше. Хоть какая-то польза от визита в эту юдоль скорби, что пока совершенно не оправдывала надежд Нерис: она, конечно, не думала, что происходящее будет искрометным, но и подобного градуса безысходности тоже не ждала - все-таки оргия, занятие зажигательное.
Прямо наглядная демонстрация того, как чрезмерная невоздержанность может испортить даже занятие, невоздержанность предполагающее.
Ну, и Катриона, конечно, накладывала определенный отпечаток на происходящее.
Чародейка была весьма благодарна Телору за то, что тот взял на себя труд прокладывать им путь в хаотично совокупляющейся толпе - при виде вяло трепыхающихся тел разных степеней умирания даже в "госпоже начмеде" просыпалось что-то похожее на брезгливость, и оттого она старалась держаться за широкой спиной аэп Ллойда, чтобы ненароком не прикоснуться ни к кому из присутствующих, что, по счастью, обращали на чародеев мало внимания.
Может, и правда считали их миражами.
Толстяк в поросячьей маске, удивительно ему шедшей, Нерис интересовал мало: окинув быстрым взглядом альков, в котором с пьяным хихиканьем жались друг к другу его дамы, чародейка нахмурилась: она готова была поклясться, что видела тут какое-то странное движение, не имеющее ничего общего со здешней сомнительной эротикой. Показалось из-за дыма?..
Нерис уже хотела было повиниться перед Телором, но осеклась, так и не открыв рта: внимание ее привлек кровавый след, тянувшийся от алькова в сторону темного дверного проема - он не был похож на пятно чумной рвоты; скорее это выглядело так, будто в ту сторону волокли что-то окровавленное. Чародейка тронула аэп Ллойда за руку, одним взглядом указывая на темный проем, и сама первая шагнула к нему.
Коррехидор мутным взором долго пялился в спины чародеев, прежде чем задумчиво спросить ни у кого:
- Цветов?..
Нерис первой скользнула в темноту, но моментально пожалела об этом: чародейка не успела сделать и пары шагов по узкому коридору, когда ей показалось, будто из легких выбило весь воздух. Трупная вонь, пробившаяся даже сквозь маску на ее лице, моментально перекрыла аромат дурманящего дыма - Нерис на несколько мгновений зажмурилась, чтобы справиться с накатившим приступом тошноты, и зажала нос затянутой в перчатку ладонью, но это тоже помогло слабо. От густого запаха разложения резало глаза, и вязкий, спертый воздух казался почти осязаемым - Нерис шла через него, как через болото - с трудом, преодолевая сопротивление; и с каждым шагом все яснее понимала, что увиденное ей не понравится, но насколько - осознала лишь в тот момент, когда у самого порога комнаты ее снова скрутило рвотным позывом.
Темный коридор вывел Нерис к плохо освещенному помещению, антуражем мало отличавшемуся от большого зала - здесь тоже повсюду валялись тела, и казалось, будто участники здешней приватной оргии просто утомились и заснули, но отчетливые трупные пятна и остекленевшие глаза не позволяли обмануться: эти люди были мертвы, причем давно, и убили их вовсе не болезнь или невоздержанность - почерневшие раны, зиявшие на шеях, тоже не оставляли сомнений в причинах смерти. Над горой трупов мрачной громадой возвышалось нечто, более всего похожее на возведенный из мусора и облепленный свечными огарками алтарь, венчала который наспех вылепленная из необожженной глины, но вполне узнаваемая крысиная голова, в пустые глазницы которой кто-то заботливо вложил глаза человеческие - белесые и мутные, так что крыса казалась слепой.
Голый мужчина окровавленными по локоть руками бережно укладывал к подножию алтаря новое подношение: тощего господина с перерезанной глоткой.
Пустой желудок чародейки совершил еще один кульбит в животе.
- Что за... Мэтр Телор! - ей едва хватило воздуха, чтобы крикнуть, и почти сразу она закашлялась, но упрямо повторила. - Мэтр! Сюда!

Отредактировано Нерис (04.04.2017 22:49)

В любое другое время Нерис посчитала бы за очаровательный комплимент новость о том, что кто-то собирается конфисковывать спирт ради ее мытья; но сейчас, глядя в совершенно безумные глаза противников, наступавших на чародеев, она ясно ощущала, как блекнут мысли и тускнеют эмоции - как все уступает место поднимающейся в душе злости. Беззвучная речь аэп Ллойда чуть царапала сознание; перекатывались в нем же шершавые отголоски чужих мыслей и чаяний - отвратительных, надо сказать, как и все, происходящее вокруг; но все это тонуло в накатывающем припадке ярости.
Наверное, это усталость. Или дурманящий дым, которого она успела наглотаться. Или "долгожданный" нервный срыв; или кислородное голодание - дышать в подвале было практически нечем, и непонятно, как здешнюю вонь так легко переносили сами адепты этого странного стихийного культа. Или боги знают, что еще - только чародейку ощутимо трясло при взгляде на надвигающихся на них голых и грязных окровавленных людей с ножами.
- Корм для Крысиного Короля, - довольно сказал кто-то поодаль.
А они ищут способ лечения - прямо сейчас где-то там, в алхимической лаборатории, Тремейн склоняется над свежим трупом, и Харменс ведет записи, и Аннеле колдует, и даже чародей, которого приволок Телор, помогает им по мере сил; где-то выставляют кордоны, и ходят за ранеными, и больная медсестричка держится из последних сил, потому что госпожа начмед сказала, что скоро у них будет лекарство.
Десятки свеч, трепещущих вокруг, манили и звали - они обещали почти дармовую силу; они обещали легкое могущество - лгали, как все, кто сулил подобное; но Нерис, даже зная это, задерживала взгляд огоньках, дрожавших, как полевые цветы на ветру: сорви весь обжигающий букет, вдохни его аромат, почувствуй себя - хоть на короткое мгновение - всемогущим и живым посреди всего этого тлена и умирания, а потом огненным дождем обрушь всю свою злость на головы этих выродков.
Чародейка коротко выдохнула и положила ладонь на предплечье Телора - живого, правильного, хорошего, настоящего - словно пыталась этим жестом себя успокоить.
А вы не порежьтесь ни обо что, пожалуйста, - сказала она, - мы пока не так уж близки к созданию лекарства.
В ней оставалось еще сколько-то силы - своей, честной, собранной и запасенной, которой не хватило бы на всех - но ту, что осталось она готова была отдать без остатка только для того, чтобы увидеть, как эти грязные, голые люди корчатся на горе трупов, которую сами сюда натащили. Крысы были честнее - они не прикидывались людьми и не заманивали отчаявшихся на бойню; они жили своей простой крысиной жизнью, в которой их вели простые крысиные инстинкты - они тянулись к еде и теплу, а тут и того, и другого было вдоволь.
Нерис, в отличие от ее спутника, не хотела жечь. Нерис хотела причинять.
- Edau mewn llaw, - удивительно четко для задыхающейся проговорила она, - aca'llawenn. Y'isa.
В сложенную в жесте ладонь ударилось дрожащее, колючее чувство: оно прошло вверх по руке, до самого локтя, и рассыпалось мелкой щекоткой в плече - позабытое, но знакомое; и Нерис как наяву видела снопы крошечных искр, что волнами прокатывались по позвоночнику одного из нападавших - того самого, кто принес последний труп к алтарю.
Там было все - мысли, чувства, страхи, желания; боль и наслаждение, чувство ножа в руке и опоры под ногами; приказы сердцу - биться, а рукам двигаться - все, что составляет человека; вся его душа, записанная нервными импульсами - отделять одного от другого, разбирать, где что, стало бы долгой и кропотливой работой, но Нерис сейчас это и не было нужно. Она на несколько мгновений задержала в ладони это чувство; завороженно перекатила его в пальцах; коснулась, будто бы робко поначалу, а потом увереннее взялась за колкий поток; погладила мимолетным движением, ощущая слабое жжение...
А потом дернула.
Он завизжал коротко и страшно, потерял равновесие, упал на гору трупов, распугав крыс, и забился в конвульсиях, расталкивая мертвые тела - сообщники его отпрянули в стороны от неожиданности и страха; отступили на полшага назад, не понимая, что происходит, и оттого сомневаясь, стоит ли приближаться к пришельцам - замешательство не задержало бы их надолго, но выгадывало чародеям еще несколько мгновений.
- Мразь. - коротко выдохнула Нерис, медицинской маской зажимая кровоточащий нос. - Кто еще на прием к доктору?..
Один из культистов перехватил кинжал поудобнее и молча бросился вперед, словно отвечая на ее приглашение.

Отредактировано Нерис (10.04.2017 18:26)

Не больны, - упрямо спорила Нерис, боги знают как выкраивая для этого время между заклинаниями, - не больны. Три дня с момента заражения, а у вас нет даже легкого недомогания - вы здоровы как бык, мэтр. Вы еще всех нас закопаете.
Она не поспевала за колдовством аэп Ллойда, сплетавшимся под пальцами и срывавшимся с их кончиков так легко и непринужденно, но она извиняла себя долгим отсутствием практики и совсем другой школой: в ее прежней работе кропотливость ценилось выше скорости, однако глядя на легкие, виртуозные конструкции чародея она поневоле восхищалась и завидовала простоте, с которой он их возводил.
Может, ей пора менять подход.
- Душить? Отличная идея, - воодушевилась Нерис, будто и не слыша рекомендаций аэп Ллойда, - но это будет чуть сложнее.
Еще один нападающий, схваченный ею за спинной мозг, смешно задергался - чародейка по-паучьи ползла вверх по нервному столбу, перебирая волокна, и лицо ее жертвы гротескно искажалось в причудливых гримасах; и суставы с треском выламывались под неестественными углами - удивительно, как ему удалось удержать равновесие и не упасть до того момента, как Нерис добралась до своей цели.
Дыхательный центр в основании черепа исправно передавал легким два несложных приказа: вдох - выдох; вдох - выдох.
Вдох-выдох.
Вдох-выдох.
Вдох.
Нападающий сломанной куклой грохнулся на пол, засипел - отчаянно и страшно, пуча наливающиеся кровью глаза, в которых Нерис отчетливо различала предсмертный ужас и мстительно радовалась увиденному.
Ваньелле не одобрял таких вещей. Он настаивал на том, что боевые заклинания должны быть наглядными в педагогических целях: красиво бьющий в землю разряд, эффектная огненная вспышка, зрелищный удар - все это заставит людей задуматься о том, стоит ли вообще нападать; и даже если атака достигнет цели, то битву, возможно, удастся выиграть малой кровью. Наглядная смерть одного остановит дюжину - увы, но людям подчас необходима демонстрация силы, чтобы предостеречь их от опрометчивого шага; однако то, что делала сейчас Нерис, не было ни демонстрацией, ни предостережением.
Это было убийством; и совершала их чародейка с поразительно легким сердцем: ей, как и аэп Ллойду, было зло и весело от отчаяния, легко от обреченности и смело от безысходности; и свечи звали слишком громко и отчетливо, чтобы она могла долго сопротивляться их зову. Сила обожгла ладони и колючим глотком прокатилась по гортани; от нее защипало в носу и на глазах выступили слезы - но следующий же вдох Нерис был удивительно легок, и движения ее сделались танцующе грациозными, и заклинание, сорвавшееся с кончиков пальцев, вышло особенно метким и сильным - голая девица, задыхаясь, распухала на глазах, билась в судорогах, покрывалась водянистыми пузырями, и ее несимметрично отекшее лицо отчего-то казалось ужасно смешным.
И Нерис засмеялась - в голос; бесстыдно подхватила сплетаемое Телором заклинание и влила в него столько силы, сколько смогла - это было похоже на бесцеремонное объятие, но чародейке сейчас равно по колено были и горы, и трупные валы: огонь бился в ней чистой эйфорией, огонь требовал, окрылял, восторгал; ничто не казалось невозможным, ни один поступок - недопустимым, ни одно желание - постыдным.
Может, и им двоим перепадет немного оргии - на свой манер.
Потом она, конечно, расплатится за короткий прилив всемогущества больной головой, распухшим носом и мучительным чувством стыда - зато они, скорее всего, продлятся недолго, потому что никто из них тут не продлится долго. Танец обреченных - вот, как выглядело их колдовство; завораживающе, болезненно и восхитительно.
Как никогда в жизни.
- Жгите, Телор! - весело потребовала Нерис, забывая о своих предыдущих желаниях, и огонь в ней восторженным ревом встретил слова чародейки. - Жгите все! Я помогу.

Отредактировано Нерис (18.04.2017 12:02)

Подхваченный ветром огонь отступал нехотя, упрямился, отказывался поддаваться чужому холоду - он гудел, бился требовал; он звал и обещал: дай руку - и мы вместе взметнемся к небесам; не дай посадить нас в клетку, не поддавайся - и все, что пожелаешь, станет твоим. Любое будущее, любая вещь, любой каприз - только впусти в себя; отдайся пламени, стань огнем.
Гори и сжигай.
Оно билось внутри тем сильнее, чем слабее становились ее руки и чем большей тяжестью наливалась голова, но Нерис упрямо стискивала зубы и сквозь огненную пелену тянулась к наступающему холоду - спасительному, правильному, свежему и милосердному.
Вокруг занимался пожар, и оттого огонь ревел и бесновался; огонь был доволен - мимолетные победы усыпляли его бдительность, и он не замечал, как теряет захваченное; как добыча ускользает из его рук; как пламя в ней опадает и превращается в тлеющие угли - последний язык его задуло ударившим в лицо ночным ветром, и чародейка вдохнула коротко и судорожно, с удивлением понимая, что более не находится в темном подвале и даже не стоит на ногах. Огонь в груди угасал с шипением, зло чадил, мстительно отравлял дымом; и голос Телора долетал будто бы издалека - но именно он возвращал ее на бренную, запорошенную пеплом землю, столь же родную, сколь неуютную; грязную, но честную.
Вот, где жизнь. Вот в чем она - не в лживых посулах пламени; не в иллюзорной близости оргии. Здесь. Под рукой.
Даже сквозь плотную ткань мундира Нерис плечом чувствовала, как тяжело бьется сердце чародея.
Она вдруг рассмеялась - сухо и болезненно, безудержно; и смех нарастал в ее груди, как рыдания, а она все никак не могла остановиться - судорожно хватала ртом воздух и заходилась в новом приступе нервного хохота, что время от времени становился тише, но не унимался. Содрогаясь от смеха, чародейка с усилием стянула с руки грязную перчатку, чтобы утереть выступившие на глазах слезы, сорвала и отшвырнула в сторону пропитавшуюся кровью маску, а потом потянулась и с какой-то болезненной лаской провела ладонью по серым, словно пеплом присыпанным, волосам.
- Какой вы хороший. - сказала она.
На дне черных зрачков, едва различимый, дотлевал отсвет угасающего пламени.
- Какой же вы хороший. Единственный, кто верит в то, что мы его найдем. Единственный, кто верит.
Прикосновение губ оставило кровавый след на виске чародея.
Остатки силы Нерис вложила в то, чтобы вылечить-таки разбитый нос аэп Ллойда, горбинкой на котором он так гордился, а потом прикрыла уставшие глаза.
Всего на мгновение.

Из дома выводили людей: сами одурманенные участники оргии не сразу поняли, что их притон пылает, но район еще не опустел настолько, чтобы пожар некому было заметить со стороны, так что тревогу забили соседи, и сейчас эвакуация организовывалась их усилиями. Вертеп - вернее, его остатки - постепенно перекочевывал на улицу: голые люди, которых сердобольные спасители по мере сил пытались кутать в спешно найденное тряпье, завороженно следили за тем, как пламя стремительно охватывает здание, и Нерис была уверена, что не все из них до конца понимают происходящее.
Из окон второго этажа валили клубы черного дыма, из окон на первом время от времени вырывалось пламя, и каждую вспышку некая экзальтированная и наверняка пьяная девица встречала восторженным визгом.
Суетившиеся вокруг пожарные ломали стену, чтобы огонь не перекинулся на соседние постройки.
- Помыться хочется. - мрачно пожаловалась Нерис, и слова ее не описывали даже сотой доли ощущений чародейки: на самом деле она желала бы содрать с себя кожу, прополоскать ее в щелоке и только после этого натянуть снова - ей казалось, что под нее забилась сажа, оставшаяся от выгоревшего в теле пламени, и оттого ей было неуютно и неловко, и все время хотелось стряхнуть с себя что-то невидимое.
Они сидели чуть поодаль, на пыльной лестнице, что вела к какому-то заколоченному дому, и сумрачно наблюдали за гибелью приюта последних романтиков в Кастелль Недде, который те по чистой случайности разделили с адептами кровавого культа, что, видимо, сгинул в недрах пожара - во всяком случае, Нерис на это очень надеялась, иначе получилось бы, что они с Телором прошли через все это совершенно зря. Нужно было встать - но сил не находилось, и оттого Нерис медлила, мяла в руках грязные перчатки и бездумно пялилась на озаряющий ночь гигантский костер, в который превратился некогда респектабельный притон. Промокшую куртку она сняла - та валялась рядом - а вот стянуть окровавленную рубашку, увы, возможности не было, и потому чародейка сейчас кое-как куталась в жилет и радовалась тому, что горящий дом пока дает достаточно тепла.
Сентябрьские ночи в Кастелль Недде были весьма прохладны.
В глазах полопались сосуды, и оттого на мир Нерис глядела взглядом ярко-алым, как у упыря из деревенских сказок, и отражавшиеся в нем отблески огня делали зрелище еще более зловещим.
- Простите, что так вышло. - повинилась она, избегая глядеть на аэп Ллойда. - Я, конечно, иначе себе представляла все это.
В груди, обожженной пламенем, отвратительно саднило. Чародейка помолчала, переложила перчатки из рук в руку и спросила словно бы невпопад:
- Придете завтра?..

Отредактировано Нерис (20.04.2017 19:00)

- Ну, не знаю, - Нерис неопределенно пожала плечами, натягивая на них мундир, - посмеяться над сифилитиками там, свистнуть у них пару бокалов вина... Словом, это должно было быть весело, а не... вот так.
И она вдруг умолкла, словно прислушиваясь к речи Телора, но на самом деле мысли чародейки сейчас были далеки от предмета их разговора: изможденное сознание работало странно, будто бы случайным образом связывая одно с другим, но именно это болезненное состояние внезапно позволило Нерис поймать за хвост юркую мысль, что улизнула от нее тогда, во время проводимой Тремейном аутопсии. Несколько мгновений она молчала, бездумно глядя на пожар - ревел огонь, кричали люди, и в охваченном пламенем здании под печальными взорами стоящих в стороне пожарных с треском рушились перекрытия - а потом встрепенулась, словно проснувшись.
- Мне нужно к нашим, - с каким-то нездоровым оживлением проговорила Нерис, резво поднимаясь на ноги, с которых вообще-то уже должна была валиться, - прямо сейчас.
И нетерпеливо взглянула на аэп Ллойда красными глазами.
- Ну?..

- Фликтена - это ворота, - с порога сообщила ворвавшаяся в лабораторию Нерис, - как шанкр. Я в этом уверена.
На нее смотрели с плохо скрываемым ужасом: перемазанная в крови и копоти, красноглазая, растрепанная, отчетливо пахнущая костром и определенно полубезумная чародейка доверия не вызывала, и к ней было шагнул Тремейн, напустив на себя самый добродушный вид, на какой был способен, но Нерис раздраженным жестом остановила его. Даже в глухой час лаборатория была полна людей: чародейка довольно отметила, что к работе подключился и колдун, приведенный Телором против воли - тот сидел сейчас в дальнем углу и настороженно глядел на вломившуюся госпожу начмеда.
Впрочем, как-то так на нее сейчас глядели все присутствующие.
- Что с вами случилось?
- Мы попали в пожар. Неважно, это все глупость, важно вот что: что может оставить такой маленький след?
- Госпожа Нерис...
- Я в своем уме, - коротко рявкнула чародейка, которую снисходительный тон хирурга сейчас невообразимо раздражал, - мы попали в пожар, я чуть-чуть переколдовала, и теперь выгляжу самую малость плохо - я в курсе, спасибо, закрыли тему, даме на такое указывать невежливо. Но я в своем уме - к сожалению; я понимаю где мы - к сожалению; и в подробностях представляю, чем мы тут занимаемся - к большому сожалению. Мы в проклятом Солнцем Кастелль Недде пытаемся придать смысл последним дням нашего существования поиском лекарства - все, я прошла тест на вменяемость? Спасибо, тогда вернемся к важному: фликтена - это ворота инфекции. Что-то укусило их - всех - и это были не крысы, потому что след от крысиных зубов выглядел бы совершенно иначе. Насекомое, возможно? Что еще оставляет такие мелкие следы?
Повисло неловкое молчание, нарушило которое только вежливое покашливание старого алхимика.
- У меня есть кое-какие мыслишки на этот счет.

В конечном итоге усталость-таки взяла свое - кое-как дотащив отяжелевшее, ноющее тело до дежурной койки, Нерис буквально рухнула на нее и забылась каким-то странным, чутким и тревожным сном, более похожим на затяжной обморок. Сознание мигало, как умирающая свеча, то угасая, то вспыхивая вновь, и провалы чародейка отслеживала только по переменам в окружающей обстановке: раз - и в руки ей ложится мокрое полотенце - это сердобольная Дыфир, повитуха, пытается хоть как-то ее умыть; два - и она уже лежит накрытая дознавательским мундиром, а рядом с ней вполголоса проводят консилиум хирурги, что скрываются с глаз едва заметив, что их беседа разбудила чародейку. Три - мимо несут тело; четыре - Аннеле гасит свечи; пять - на полу лежит разбитый на клетки четерыхугольник света и к тому моменту, когда Нерис просыпается, он успевает переместиться в дальний угол комнаты, под ноги к Эйригу, что корпит над препаратами.
Шесть - и чародейка садится на койке, сонно щуря красные глаза. Солнце к этому моменту уже успевает покинуть лабораторию, окна которой выходят на северную сторону; Эйрига тоже нет на месте, зато на пороге неловко топчется Рынвен, у которого, кажется, к госпоже начмеду есть срочное дело, но будить ее он то ли опасается, а то ли не хочет из жалости. Нерис было поднимается ему навстречу, но капитана лабораторным подносом решительно отпихивает в сторону появившаяся в дверном проеме Дыфир.
- Сначала госпожа начмед поест.
На подносе дымится щедрая тарелка пшеничной каши.

- Вот она, красотка. Извольте взглянуть.
Нерис восхищенно глядела на лупу, под которой, прижатая покровным стеклом, слабо шевелилась звезда сегодняшнего рабочего вечера - блоха, пойманная Эйригом на одной из больных крыс, которых наловили для лаборатории люди Рынвена. Вокруг столпились все остальные члены их небольшой исследовательской группы, и каждый из них смотрел на крошечное насекомое, как на величайшее чудо.
- Как вы догадались?
Пожилой алхимик улыбался сдержанно и гордо.
- Кое-какой житейский опыт, госпожа Нерис. Мы с молодым Силиэном измыслили один эксперимент - он пока в процессе выполнения, однако же я практически уверен, что он подтвердит наши догадки. Вот ваш убийца, госпожа Нерис. Крыс винили зря, они такие же жертвы, как и люди.
Чародейка покивала, и, не сдерживаясь, расплылась в довольной улыбке.
- Хорошо, - сказала она, - хорошо. Отлично! Мы на верном пути, господа. Это не прорыв, но... это значительный шаг. Значительнейший! Тогда дальше работаем с вот этими маленькими мерзавцами. Посмотрим, что они нам расскажут.
Все внезапно оживились и зашумели, перебивая друг друга: кто-то поздравлял алхимика, кто-то хлопал по плечу Силиэна - того самого чародея, которого привел аэп Ллойд; Тремейн кружил с Аннеле в танце меж лабораторных столов и плохо понимающий случившееся Рынвен зачем-то аплодировал всему происходящему. Они радовались так, будто нашли не переносчика, а лекарство - но Нерис, понимая это, молчала и улыбалась, не решаясь словом разрушить хрупкое, мимолетное веселье.
Потому что поводов для него и так было исчезающе мало.
И потому что они его заслужили.

Телор аэп Ллойд не пришел.
Нерис посидела еще какое-то время на пороге лаборатории, разглаживая ладонями лежащий на коленях серый мундир - солнце пригревало как-то даже не по-сентябрьски, будто легкомысленное назаирское лето, одумавшись, решило было вернуться, и воздух сделался непривычно свежим то ли от перемены ветра, а то ли благодаря вчерашнему дождю - в нем почти не ощущалось дыма, зато пахло морем и водой. Над Кастелль Неддом неспешно и презрительно плыли огромные, словно летучие киты, голубовато-белые облака - растянувшись в линию по всему горизонту, они уплывали куда-то в сторону Мехта, чтобы на полпути к нему пролиться дождем где-нибудь над Метинной, и им не было никакого дела до умирающего города и его жителей. На фоне огромного, необъятного неба, маленькие домишки казались игрушечными, и легко было представить, будто ни ее, ни Кастелль Недда больше нет: бегут облака, светит солнце, шелестит ветер и бьются о берег волны - мир катится дальше, не замечая потери и даже не считая ее таковой.
Пыльное сукно, нагретое солнцем, под пальцами ощущалось шероховато и тепло.
Ей вдруг вспомнилась глупая упрямая уверенность аэп Ллойда в том, что он болен, и его мальчишеское "мне нечего бояться".
Из дома вышла Дыфир, посмотрела на госпожу начмеда и мундир в ее руках, с прищуром поглядела на солнце, помолчала многозначительно.
- Занят, наверное. - сказала она. - И немудрено, такие дела-то творятся.
Нерис подумала и кивнула.
- Наверняка занят.
Она еще немного посидела в тишине, глядя на то, как лениво проплывают над Кастелль Неддом пузатые белые облака, как кружатся над портом стаи чаек и как блуждают между туч солнечные лучи, а потом поднялась с пыльных ступеней и пошла.
Работать.

Уснула Нерис привычно под утро, зато вполне послушно, не споря со строгим Тремейном, и день, начавшийся очень продуктивно, представлялся чародейке весьма многообещающим - вот только она еще не знала, что именно он обещал. Сначала с улицы донесся невнятный гул; потом вбежавший в лабораторию запыхавшийся Силиэн принес неслыханную весть - шумят; и Нерис только отмахнулась было, недовольная тем, что ее отвлекли от беседы с Тремейном, но чародей оказался настойчивым - и тогда она отложила записи и вслед за ним спустилась вниз, ко входу в бывшую лавку.
- Кто шумит?
Она шла за Силиэном, полная самых мрачных предчувствий, но зрелище, открывшееся ее взгляду, представлялось пугающим даже в сравнении с ними: толпа угрюмых людей с дубьем, стекавшаяся к дому, глядела хмуро и недобро, нестройно гудела и покачивалась, как готовящийся к броску зверь; и чародейка внутренне обмерла, глядя на серое людское море, стягивающееся к их порогу.
Плохо. Очень плохо. Очень, очень плохо.
- Что вам надо? - сурово поинтересовалась она, не выдавая трепета.
Отвечать ей явно не собирались.
- Вот они! - крикнул кто-то. - Варят тут новую чуму!
- Послушайте...
- Убийцы!
- Выродки!
- Они убили всех!
- Да нет же, все...
- Держи их!
- Послушайте меня!
Ее не слушали.
Что-то со свистом рассекло воздух, и Нерис на несколько мгновений потеряла возможность не только связно говорить, но и связно думать: ей показалось, что ее в лицо лягнула лошадь - на короткое время чародейка оглохла и ослепла от боли, и ее, совершенно потерявшую ориентацию в пространстве, в лабораторию поспешно втащила Дыфир. Тремейн захлопнул за ними дверь; оба его коллеги налегли на тяжелое, дубовое бюро, задвигая им проход, и почти сразу за этим со стороны витрин раздался звон.
- Щиты, щиты!
Аннеле и Силиэн поспешно поднимали их - крепкое стекло выдержало удар, хоть и пошло трещинами - и какое-то время чародеи должны были продержаться; а вот потом...
- Они все уничтожат, - истерично кричала Фиона, одна из портовых лекарок, - они все уничтожат!
- Тихо! - прикрикнул на нее Тремейн, толкавший второе бюро теперь уже к окнам. - Не голоси, дурища!
Под суровым взглядом хирурга девушка сжалась, скуксилась и внезапно заплакала - тоненько и жалобно; к ней поспешно бросилась вторая и принялась утешать; обеих отвела в сторону Дыфир.
От двери доносился грохот, и тяжелое, дубовое бюро ходило ходуном.
- Надо что-то еще туда натащить.
- Аэои... - невнятно промычала висящая на руках у старого алхимика Нерис.
На скуле наливался синевой огромный кровоподтек - от боли челюсть еле шевелилась, и чародейка с трудом могла закрыть рот.
- Что?
- Аэп. Ллойд. - продышавшись выговорила она. - Нужно сообщить аэп Ллойду. Он разберется тут.
- Аэп Ллойд может быть уже мертв, - мрачно проговорил Тремейн, - госпожа Нерис.
- Значит, его место занял кто-то еще, у них же есть какая-то субординация. Вырваться отсюда своими силами мы не сможем, нам так или иначе нужна помощь.
- Может, вызвать Рынвена и его людей из госпиталя?
- Рынвен и его люди нужны в госпитале. Думаете, они туда не придут?
- К тому же вызвать, - подал внезапно голос Эйриг, - это сильно сказано. Как вы намереваетесь это сделать?
Повисла тишина, нарушаемая только криками, доносившимися из-за стены: все присутствующие, кроме сосредоточенно державших щиты чародеев, растерянно глядели друг на друга, и каждый думал одну и ту же трусливую мысль; и каждый стыдился ее, и не мог отогнать. Трещала дверь, колотились в стекла камни, и время ползло предательски медленно, отвратительно неспешно.
- Я пойду. - нарушил вдруг молчание один из хирургов.
Отделившись от стены, он вышел на середину комнаты, и взгляды все моментально обратились к нему - его звали Уриен, он был младшим из оксенфуртских лекарей; самым веселым, смешливым и, как казалось Нерис, несерьезным, определенно проигрывающим своим коллегам и в опыте, и в мастерстве.
- Вылезу через окно на крышу соседнего дома. Попробую незаметно пробраться к командованию.
Все молчали.
- Пошумите тут, чтобы они поменьше глазели на крыши. Если аэп Ллойд жив, я приведу его сюда.
Все молчали.
- Да что с вами такое? Как на похоронах стоите.
- Они растерзают вас. - за всех сказала Нерис.
Он посмотрел на нее открыто и ясно, и чародейка вздрогнула, поразившись чистоте и спокойствию его взгляда - голубые глаза, казалось, светились на загорелом, обветренном лице.
- Может, нет. - произнес он. - И тогда я приведу подмогу.
- Я, - Нерис поколебалась, но заставила себя договорить, - я могу пойти с вами.
Уриен отрицательно качнул головой.
- Вы нужны тут. Чем больше здесь чародеев, тем выше шансы, что вы продержитесь до прихода помощи. Ну же, госпожа начмед, к чему такая мрачность? Мы еще встретимся.
- Да. - согласилась Нерис. - Да. Непременно.
И она, не веря ни одной религии этого мира, отчего-то все равно прибавила:
- Да хранит вас Великое Солнце.
Вдруг, оно работает.

Отредактировано Нерис (24.04.2017 23:01)

Надежда, вспыхнувшая было яркой искрой, погасла, так и не превратившись в пламя: пленники лаборатории убито наблюдали за тем, как выбравшийся на крышу Уриен, не пройдя и пары шагов вздрагивает от незримого удара, покачивается и соскальзывает по черепице вниз, в беснующуюся черную толпу, что жадно тянет к нему руки.
- Ой, - в полной тишин тоненько сказала Аннеле.
И зажмурилась.
Нерис себе такого не позволила. Она смотрела - не мигая, пристально, пока хирург не скрылся за скатом крыши, и еще несколько мгновений после - будто пыталась в подробностях запомнить происходящее - и только потом отвела взгляд.
Все молчали; и в повисшей тишине тем громче прозвучал удивленный голос Силиэна:
- Госпожа Нерис, там... горит?..
- Что горит? - резко переспросил бросившийся к другому окну Тремейн.
Чародейка вслед за ним поспешила выглянуть, чтобы увидеть, как толпа, будто огромный темный зверь, разворачивается тяжело и неповоротливо, отступает от их порога, обращаясь вместо того к одинокому человеку, приближающемуся к ней с противоположной стороны. С третьего этажа открывался просто восхитительный вид на прилегающую площадь, но никому не нужно было даже вглядываться, чтобы разобрать, кто этот отчаянный одиночка в запыленном, сером мундире.
Пожар, занимавшийся было под стенами лаборатории, словно чуть потускнел на мгновение.
- Он с ума сошел, - глухо проговорил Тремейн, но только Нерис до конца представляла себе, сколь в действительности безумные вещи творил аэп Ллойд.
Потому, что она совсем недавно была на его месте. Потому что она знала - и черные тучи сгущались над площадью, как дурные предчувствия у нее в душе; и гулкое эхо заклинания оглушительно звенело у чародейки в ушах.
- Ой-ей-ей, - сказала Нерис, когда первые капли дождя ударили в стекла, - ой-ей-ей...
Она попятилась от окна, словно узрела нечто ужасное, потом развернулась и бросилась к лестнице; почти кубарем слетела на первый этаж и, распугивая лекарок, рванулась к заваленному выходу...
- Выпустите меня.
- Госпожа Нерис, куда вы?..
- Откройте дверь!
- Вы впустите их сюда! - зашлась в очередном истерическом припадке успокоившаяся было целительница. - Вы всех нас убьете!
- Уберите шкаф, пока я не разнесла его в щепки!
- Вы убьете нас!!!
- Откройте! - внезапно гаркнул над ухом чародейки нагнавший ее Тремейн. - Там Уриен, он может быть жив! Мы заберем его, пока толпа отвлеклась на аэп Ллойда!
Рыдающую женщину оттащила в сторону Дыфир; под мечущим молнии взором хирурга его коллега вместе с алхимиком спешно налегли на тяжелое бюро, подпиравшее дверь - то поддалось не сразу, и Нерис, едва дождавшись, когда его отволокут в сторону, вылетела на крыльцо первой, навстречу ливню и штормовому ветру.
Поливаемая дождем толпа, растеряв энтузиазм и позабыв о цели, не спешила, тем не менее, разбредаться, и внимание ее переключилось с засевших в доме чародеев-убийц на неизвестного колдуна, что выступал против них; однако запас ярости собравшихся поугас, и оттого сбившиеся в стаю люди сейчас лишь мрачно надвигались на Телора. Солнце знает, что могло прийти им в голову в следующий момент - одного неверного выкрика было бы довольно, чтобы вернуть отчаявшимся запал, но Нерис не собиралась этого дожидаться - она вообще не намеревалась ждать, потому что времени в ее распоряжении оказывалось болезненно мало. Жестом заправского музыканта чародейка размяла пальцы, будто проверяла, верно ли те ей служат; пошевелила челюстью, оценивая, насколько может помешать разбитая скула, а потом коротко выдохнула.
- Аннеле, - сказала Нерис, - держи щит.
Она не видела невиновных. Она видела помеху.
Первые слова заклинания сорвались с ее губ, тяжелые, как капли крови, и имеющие такой же металлический привкус. Камень, брошенный кем-то из толпы, отразила Аннеле, а Нерис даже не повела бровью - сквозь толпу, за спинами людей, там, вдалеке, она смутно различала Телора и смотрела сейчас только на него. Мимо чародейки проскользнул Тремейн, вслед за ним бросился алхимик - Нерис не обращала внимания ни на что; холодные струи стекали по волосам, хлестал по щекам мелкий град, мимо поспешно тащили раненого - она глядела только на Телора, упрямо, нить за нитью сплетая сложный узор.
Одно неверное слово - и от нее самой останется кровавая воронка. Один неправильный жест - и ее сметет, сомнет, уничтожит.
Удивительно, но этому заклинанию Нерис научил отнюдь не его создатель - Ваньелле отчего-то упирался и не желал показывать ей подобное - зато Кадваль, которому полагалось лечить и сшивать, объяснял охотно, и с его легкой руки чародейка узнавала вещи недобрые и страшные, не приличествующие целителю.
Но Кадваль говорил, что спасать жизни можно по-всякому.
Ей оставалось лишь надеяться, что она хорошо помнит его наставления.
Мелкие камни на мостовой вдруг заплясали, поднятые в воздух неощутимым ветром, и тяжелые дождевые капли замедлили падение, будто бы земное притяжение вдруг ослабло: звенящее, напряженное мгновение натянулось тетивой; замерло готовой распрямиться пружиной - Нерис прочувствовала его каждым дюймом кожи, оно дрожью спустилось по позвоночнику, рябью пробежало по ребрам - а потом чародейка аккуратно встряхнула кистями, сбрасывая с пальцев сложную плетенку.
И мир вздрогнул.
Что-то отчетливо тренькнуло, и с почерневших небес на землю карающей дланью обрушился сокрушительный удар - брызнули вывороченные камни мостовой, треснул бордюрный камень, разлетелся на обломки фонарный столб и людей тряпичными куклами разметало в стороны; кто-то закричал - пугающе истошно - но крик его оборвался резко, как звон лопнувшей струны. Безжалостная сила крошила, сминала и изламывала, не разбирая ни правых, ни виноватых, как не разбирала их сейчас сама Нерис, что, тяжело дыша, наблюдала за творением рук своих и не испытывала ни жалости, ни угрызений совести - как два дня назад в том подвале, когда останавливала дыхание кровавых культистов.
Может, Ваньелле был прав насчет педагогической наглядности. Может, людям и правда нужна эффектная демонстрация. Может, им нужен пример ужаса.
Перепуганные толпа прянула в разные стороны, обращаясь в бегство - поскальзываясь на мокрых камнях, толкая друг друга, растерявшие весь свой яростный пыл люди спешили убраться с площади, что в один момент превратилась в братскую могилу. Растекаясь на два рукава, не разбирая дороги, некогда полное праведного негодования человеческое стадо сейчас бежало - и Нерис легко шагнула с лестницы, переступила через чей-то искореженный труп, который бросило ей под ноги, и тоже побежала.
Вперед.
Против ветра, шлепая по лужам, перепрыгивая через вывороченные камни мостовой, расталкивая попавшихся на пути, она бежит вперед, и на бегу тянется силой к тому, кто замер на другой стороне площади.
- Что же вы делаете, - бормочет она, и слова ее уносит яростный, порывистый ветер, - что же вы делаете.
И, отважившись, с коротким всхлипом она впускает под кожу чужой, едкий жар, лихорадочный и злой, что шипит, соприкасаясь с холодной водой, бегущей по ее венам - той, что она успела набрать до того, как их застала врасплох разъяренная толпа. Она бежит под дождем, как сквозь пожар; хлесткие капли холодом обжигают кожу, и она спотыкается, потому что не смотрит под ноги - перед глазами ее пляшет бешеное пламя, чужое, неукротимое, нехотя отступающее под натиском ее воды; и она досадует на себя и свое проклятое бессилие; и силу, которой так мало; и безрассудного аэп Ллойда, идущего против своих же советов.
Дурак. Только продержись, дурак. Только не сгори.
Никто не останавливает чародейку - всем не до нее; каждый спасает свою шкуру.
Нерис спотыкается еще раз на последнем шаге, едва не падает, судорожно хватает Телора за плечи и встряхивает так сильно, как может - мокрое сукно скользит под ладонями, не дает ухватиться; перед глазами пляшут пятна и грудь саднит от бега.
- Перестаньте! - кричит она прямо в лицо аэп Ллойду. - Они бегут, все кончено! Перестаньте, ну? Телор! Вы слышите меня? Телор, пожалуйста! Телор?!
Она едва успевает подхватить его, когда он начинает оседать - Телор наваливается на нее всем телом, и Нерис с трудом удается устоять под тяжестью, прежде чем чародея с обеих сторон подхватывают Тремейн, что, оказывается все это время, бежал за ней, и какой-то вообще незнакомый мужчина. Дождь хлещет пуще прежнего, ямы от вывороченных камней стремительно наполняются водой, и площадь на глазах очищается от людей, что в страхе бегут прочь.
- В дом! - кричит Нерис, пытаясь перекрыть шум ливня. - Тащите его в дом! Уложите там!
Солнце знает, когда эта чужая лаборатория успела стать для них домом, но хирург понимает ее сразу.

Тучи разошлись только к вечеру - показавшееся в их разрывах закатное солнце рыжими бликами плясало в лужах, золотило сырые камни и заливало красной бронзой мокрые крыши.
Трупы с площади убрали люди Рынвена, не задав ни одного вопроса о том, как они там появились и что вообще произошло - Нерис была благодарна им за это, как была благодарна каждому из коллег, что тактичным молчанием обошли все случившееся. Бедный Уриен с пробитой головой занял койку в лаборатории и над ним сейчас хлопотали лекарки; аэп Ллойда уложили на чердаке - там, по все видимости, у прежнего хозяина дома было оборудовано нечто вроде рабочей спальни, и промятая, старая постель соседствовала здесь со столом, заваленным бумагами, что наверняка оказались бы весьма любопытными, будь хоть у кого-то время их изучить. Нерис какое-то время посидела у чародея в ногах, затем ушла; потом заглянула снова и ушла вновь, вернувшись только затемно. Присела на край кровати, какое-то время сидела неподвижно, а потом, будто осмелившись, протянула руку, чтобы отвести в сторону ворот рубашки, и долго, долго смотрела на шею Телора, как тогда, во второй день их знакомства.
"Мужчина средних лет, на вид сорока пяти — пятидесяти, точный возраст неизвестен, чародей. Характерные изменения в области..."
Нерис выпустила ворот из пальцев.
Все произошедшее за день вдруг навалилось тяжелым грузом - она передернула плечами, пытаясь стряхнуть гнет, но тщетно: под весом его чародейка опустила руку, ссутулилась, вздохнула несколько раз глубоко и прерывисто, пытаясь унять поднимающуюся из груди дрожь.
Не смогла.
И заплакала.

Отредактировано Нерис (01.05.2017 00:53)